«Разговор о важном» (рассказы для школьников – часть первая) Валерий Румянцев

СТАНУ ЛИ Я ПИСАТЕЛЕМ?

У нас в шестом «б» классе Анна Петровна недавно спрашивала, кто кем хочет стать. Ребята и девчонки называли разные профессии. А Павел Парамонов заявил:

– Хочу стать самым богатым бизнесменом в России.

– А зачем тебе быть самым богатым? – спросила Анна Петровна.

– Чтобы покупать жене самые дорогие вещи, возить её на лучшие в мире курорты и жить на Рублёвке в самом дорогом особняке, – ответил Парамонов.

А когда Анна Петровна спросила Томку Чижову, та отчебучила.

– Раньше, – говорит, – я хотела стать космонавтом, а теперь я хочу быть женой Павлика.

И только я один в классе хочу стать писателем.

Родители научили меня читать, когда мне было пять лет. И ещё до первого класса я прочитал много книжек и очень хотел стать писателем. Но когда в начале первого класса мы учились писать буквы, то быть писателем я расхотел. Это сколько же надо мучиться, думал я, чтобы написать столько букв, чтобы хватило на целую книгу.

Но вскоре я научился быстро писать. И прочитал ещё очень много интересных книг. А такие книги как «Тимур и его команда» Аркадия Гайдара, «Белеет парус одинокий» Валентина Катаева и некоторые другие перечитывал несколько раз. А главный герой книги «Овод» – Артур снился мне по ночам, и я пытался его спасти, но так и не смог.

Зато когда я читал книгу Носова «Незнайка в Солнечном городе», то не пытался никого спасать, а просто наслаждался чтением. Многие коротышки были очень похожи на ребят из нашего двора, и я удивлялся: как это Носов о них узнал. Наверное, он тоже жил в нашем городе.

И мне снова захотелось стать писателем, чтобы так же интересно рассказывать о том, что увижу.

Эта мысль окончательно захватила меня, когда прочитал «Северные рассказы» Джека Лондона. Я был просто в восхищении и несколько дней ходил, перебирая в памяти прочитанные страницы. Теперь по ночам мне снились собачьи упряжки и мужественные люди, покоряющие заснеженные просторы. Как мне хотелось оказаться среди них!

Когда дома я поведал о том, что хочу стать писателем, папа сказал:

– Почти все писатели вели дневники. Вот и ты заведи дневник и каждый день записывай туда свои впечатления от прожитого дня. В результате будешь формировать в себе те качества личности, которые нужны писателю. Это, сынок, очень трудная профессия. Тут нужны широкие знания и главное – научиться с помощью художественного слова создать произведения.

– Хорошо, – согласился я и спросил. – А что главное в любой книге?

– Что главное? – папа на несколько секунд задумался и сказал: – Главное – чтобы книга давала новые знания, воспитывала в человеке всё хорошее и доставляла удовольствие при чтении.

– Да, непросто, но я попробую, – решительно сказал я.

Папа задумчиво посмотрел на меня, потом порылся в книжном шкафу, нашёл какую-то книгу и протянул мне:

– Вот, возьми. Джек Лондон, который тебе понравился. Он пишет про человека, который тоже хотел стать писателем. Может, тебе будет интересно.

– Конечно, будет, – заверил я радостно.

В тот же день, а это было в начале учебного года, я завёл дневник. Но прошла неделя, другая, а я туда ничего не записал. Не было ничего интересного ни в школе, ни на улице.

И вот вечером, когда у меня было почему-то плохое настроение, отец спросил меня:

– Писательский дневник завёл?

– Завёл, – ответил я.

– И сколько записей сделал в дневнике? – поинтересовался папа.

– Пока ни одной, – сказал я.

– Как ни одной? – удивился папа, и у него даже поднялись брови. – Прошло уже две недели. Разве ничего интересного не было в твоей жизни?

– Ничего, – сказал я.

– Странно, – сказа папа. – Вот сегодня на уроках что ты узнал нового?

– Узнал новое домашнее задание, – пошутил я.

Разговор не клеился, и папа отстал от меня.

В самом деле, ну что я мог такого особенного записать в дневник писателя? Как Сашка Пинчук обиделся на Марью Петровну за то, что она поставила ему двойку, а он разозлился и перед следующем уроком в кабинете биологии одел на скелет человека женское платье? Это же не интересно.

А вот если бы я в течение этих двух недель покорял со скалолазами Эльбрус или в качестве пассажира пролетел на сверхзвуковом истребителе, то да, было бы о чём написать в дневнике. Но, как говорит мама, не судьба.

Как-то незаметно пролетел этот учебный год, и вчера уже прозвенел последний звонок. А в моём дневнике писателя всего четыре записи. Да и то ни ахти какие. Мне понравилась только вчерашняя запись.

«Я и моя младшая сестра Надя в школу пошли вместе. Надя идёт нарядная с двумя букетами цветов. Нас увидела соседка и говорит:

– Здравствуйте, у вас сегодня последний звонок, да?

А Надя говорит:

– Да, тётя Лена, последний звонок.

– А кому цветы несёшь? – спросила соседка.

– Один букет математичке, – говорит сестра, – она нам разрешает на уроке выходить в коридор, чтоб на звонки родителей отвечать. Её директриса за это ругает, но она всё равно разрешает нам выходить.

– А второй букет кому подаришь? – поинтересовалась тётя Лена.

– Географичке, – говорит сестра. – Она нам часто интересные обучающие видео показывает.

– А другие учителя тебе не нравятся? – спрашивает тётя Лена.

– А другие, – говорит Надя, – ещё как личности себя не продемонстрировали».

А вот это я написал, сам не знаю, зачем. Но, вроде, в дневнике нужно писать всё, что приходит в голову или случается с тобой. Вот я и написал.

«Вчера прочитал, наконец, роман Джека Лондона, который дал папа. «Мартин Иден» называется. Если честно, половину не понял.

Очень грустная история. Но главным героем можно восхищаться. Я и восхищаюсь. Мартин Иден хотел стать писателем – и стал. И я стану. Ему было трудно, но он победил. И я победю. Или побежду?

Короче, одержу победу. Вот только тонуть не буду».

Ну и ещё одна запись, вроде бы, неплохая. Зимой я её записал.

«Наша классная Наталья Сергеевна ведёт у нас литературу. Она любит вставлять в речь различные поговорки, афоризмы. Сегодня она опять отчитывала нас и сказала:

– Вам нужно зарубить себе на носу, запомнить, что школа для вас – второй дом, и здесь я – ваша вторая мать.

После этой фразы неожиданно раздался стук в дверь. Наталья Сергеевна на это никак не отреагировала. Людка Громова, которую учителя называли «сорвиголова, сидела ближе всех к выходу. Она подошла к двери, открыла, ей кто-то что сказал. Людка повернулась к Наталье Сергеевне и говорит:

– Мам, здесь к тебе пришли».

Я тут, конечно, приврал. На сей раз Людка не решилась на дерзость. Это я для того, чтобы сюжет был поинтересней.

Мало, мало я сделал в этом учебном году записей. Ну, ничего, на следующий год постараюсь сделать больше.

А пока буду, как Мартин Иден, идти к намеченной цели. И на завтра у меня уже намечено одно важное дело.

На следующее утро я и мой друг Костик, с которым мы жили в одном подъезде, собирались идти покупать крючки для предстоящей рыбалки. Едва я успел позавтракать, как за мной зашёл Костик, и мы вышли на улицу.

Солнце уже вовсю припекало, лёгкий ветерок разгонял тополиный пух, в парке пели птицы. Каникулы только начинались, и настроение было отличным.

Смеясь и дурачась, мы шли по улице и строили планы на ближайшие дни.

Костик свернул было к рыболовному магазину, но я потянул его за руку:

– Погоди, мне нужно ещё в одно место зайти.

– Куда? Зачем? – поинтересовался Костик.

– Увидишь, – загадочно бросил я.

Мы прошагали ещё минут десять, потом свернули к реке и подошли к зданию с большой вывеской над входом.

– Союз писателей России, – прочитал я и сказал Костику:– подожди меня здесь. Я быстро.

Затем я попытался открыть дверь, но она не открывалась. И только тогда я заметил ещё одну надпись сбоку двери на картонке:

«Вход с чёрного хода».

Мы обошли здание и нашли дверь, на которой красовалась небольшая табличка: «Союз писателей России».

Костик остался снаружи, а я открыл дверь и вошёл в полутёмный коридор. Там было несколько дверей, и я замешкался, соображая, за какой дверью может быть вход в большую литературу.

Наконец, я выбрал дверь с надписью «Секретарь» и решительно нажал на дверную ручку. Дверь отрылась, и я шагнул внутрь.

За столом, заваленным книгами, сидели трое мужчин и одна женщина.

– Тебе чего, мальчик? – спросил один из мужчин, сидящий во главе стола.

– Вы писатели? – на всякий случай поинтересовался я.

– Конечно, писатели. Ещё какие, – усмехнулся другой мужчина. – А что ты хотел? Автограф?

– Я тоже хочу стать писателем, – заявил я. – Вот пришёл в ваш Союз записаться.

Писатели переглянулись и на их лицах засветились улыбки. А писатель, сидевший во главе стола, радостно сказал:

– Хорошее дело. Мы всегда рады молодым дарованиям. Только знаешь: писательство – это очень трудное занятие. И не каждому по силам.

– Знаю, – кивнул я.

– Откуда, позвольте спросить? – вступил в разговор молчавший до сих пор мужчина. – Знает он! Учительница в школе сказала?

Я пожал плечами:

– Да нет, книги читаю. Там всё написано.

– Ну и какую же последнюю книгу ты прочитал? Неужели «Денискины рассказы» осилил?

– «Мартин Иден» Джека Лондона, – гордо сказал я.

И, глядя на ошарашенные лица писателей, добавил:

– Джек Лондон – это американский писатель. И его роман произвёл на меня неизгладимое впечатление.

– Да знаем мы, кто такой Джек Лондон, – пробормотал писатель, сидевший во главе стола.

Некоторое время он молча смотрел на меня, что-то обдумывая.

А потом сказал:

– Да, видим, ты настроен серьёзно. И мы тебя с радостью примем в наш Союз, только есть одна маленькая деталь. Нужно, чтобы ты опубликовал хотя бы одну книгу. А для этого её нужно ещё написать. У тебя с этим будут проблемы? Сумеешь написать?

Я небрежно махнул рукой и с оптимизмом ответил:

– Конечно, напишу. Раз надо – какой разговор.

– Ну вот и договорились, – облегчённо вздохнул писатель, завершая разговор, – Удачи тебе. До свидания. Приходи, когда напишешь. Будем ждать.

– До свидания, коллеги, – вежливо попрощался я и закрыл за собой дверь.

Не успел я сделать и нескольких шагов, как в кабинете раздался громкий смех.

«И среди писателей есть весёлые люди», – подумал я.

Костик ждал меня, изнывая от нетерпения. Мы отправились в рыболовный магазин, и по дороге я подробно рассказал ему, что было в Союзе писателей. А в конце со вздохом сказал:

– Только теперь у меня времени свободного мало будет. Писателем знаешь как трудно работать. Придётся много тренироваться, чтобы руку набить.

– А ты можешь за меня сочинения писать, – предложил Костик.

– А что, это идея, – кивнул я согласно.

Мы купили крючки, и мысли переключились на скорую рыбалку.

Дома я долго просидел, описывая сегодняшний день в писательском дневнике. Наконец была поставлена последняя точка, и я с чувством исполненного долга закрыл тетрадь и встал из-за стола.

А всё-таки интересно, стану ли я писателем?

СИНИЦА, ГОЛУБЬ И СЕРЁЖКА

Сергей и Фёдор дружат с первого класса, а сейчас учатся в седьмом «Б» и сидят за одной партой.

Сергей живёт в пятиэтажке, Фёдор – в частном доме, возле которого просторный двор.

В этом дворе они решили пострелять из воздушной винтовки.

– Мы можем сделать только двадцать выстрелов: десять – я, десять – ты. Выясним, кто лучше стреляет, – сказал Фёдор и стал расставлять в конце двора старые консервные банки.

– А пуля пробивает консервную банку? – спросил Серёжка.

– А чёрт его знает – посмотрим, – сказал Фёдор и первым начал стрелять.

Из десяти выстрелов он поразил три цели.

– А теперь давай ты, – и Фёдор передал винтовку другу.

– Тебе хорошо, ты много пострелял, а я в тире был всего два раза, – пожаловался Сергей.

Он взял винтовку и непроизвольно направил створ на товарища.

Фёдор отвёл рукой ствол в сторону и строго сказал:

– Никогда не направляй ствол в сторону человека, запомни это на всю жизнь.

– Да я нечаянно… – стал оправдываться Сергей.

– Ладно, давай стреляй. Потом сравним результаты, – торопил Фёдор, предчувствуя свою победу.

Серёжка выстрелил девять раз – и промахнулся.

Когда он собрался нажать на курок и сделать последний выстрел, вдруг увидел, что напротив него, совсем рядом, на дерево села синица. Он прицелился и выстрелил.

Синица замертво упала на землю.

Друзья подошли к ней и стали рассматривать бедную птицу.

Из головки синицы медленно вытекала тоненькая струйка крови. Она и мёртвая была красива: белые щёки, оливковый цвет оперения спины, жёлтое оперение живота.

– Ну, ты просто ворошиловский стрелок, – похвалил Фёдор друга и похлопал его по плечу.

Сергей смотрел на мёртвую синицу, и ему не верилось, что это он убил её.

– Зачем я, дурак, сделал это? – сокрушался Сергей.

– Да ладно тебе. Подумаешь, подстрелил птичку, великое дело, – утешал его Фёдор.

И с этого дня у Серёжки можно сказать начался новый этап в жизни.

Он вспоминал об убийстве каждый день, и его терзала мысль, зачем он это сделал. «Дурак, дурак, такая красивая птица», – клял он себя. У совести хорошая память. На душе было противно. Каждый день его грызла совесть. А как известно, совесть грызёт до тех пор, пока у неё не сотрутся все зубы.

Раньше проходя по городу, он почти не обращал внимания на птиц. Ну, летают и пусть летают. А теперь он всегда замечал их, часто останавливался, разглядывал их внешность, наблюдал за их повадками. Но вот беда: синичек не было видно. «Может, я убил последнюю», – как-то подумал он – и ему стало ещё тревожнее на душе. В основном перед его глазами мелькали голуби и воробьи, изредка показывались скворцы, вороны или сороки.

И вот через три недели после происшествия, Сергей увидел наконец-то синичку. «Слава богу, не последняя», – подумал он, и на душе у него немного отлегло. В тот же день он сделал кормушку для птиц и повесил её на дерево возле своего балкона. Но сколько он ни сыпал раскрошенного хлеба в эту кормушку, ни одна синица не появлялась.

«Может синицы не едят хлеб?» – подумал он. И, включив ноутбук, стал искать информацию о синицах. Выяснилось, что осенью и зимой они поедают зерновые растительные корма и различные семена растений. С учётом того, что на дворе был конец февраля, Сергей накупил пшеницы, ячменя и проса. Запасся он и семенами ели, сосны, берёзы и рябины.

Целую неделю школьник мастерил новые кормушки. Изготовив десять штук, он развесил их по всему городу в надежде, что синица, которую он недавно увидел, найдёт хотя бы одну из них. Пищу во все кормушки он носил каждый день. И вот однажды он увидел синицу. Она находилась в его кормушке, но, увидев человека, вспорхнула и улетела. Душа Сергея ликовала. Это был самый счастливый день в его жизни за последние месяцы.

Когда наступил июнь, у Сергея начались новые проблемы. Ещё зимой он прочитал, что летом синицы питаются в основном животными кормами, то есть жуками, мухами, мошкой, комарами, клопами, пауками. «Что делать? – сокрушался он. – Где я возьму столько насекомых? И купить их нельзя нигде».

И тогда он завёл банку с крышкой и складывал туда насекомых, которых отлавливал в своей квартире. Но охота на насекомых не давала нужного эффекта. И тогда он попросил своих друзей, приятелей и знакомых из числа школьников последовать его примеру и помочь ему.

Первой в классе согласилась помочь Лена Скворцова: она любила Сергея с четвёртого класса.

Тем, кто отказывался, он говорил:

– Я у тебя куплю.

И после этих слов кое-кто соглашался.

А некоторые ещё и торговались. «Чёртовы бизнесмены», – чертыхался про себя Фёдор, но виду не подавал, чтобы не спугнуть продавцов.

А когда Сергей попросил об этом Фёдора, тот вытаращил глаза и сказал:

– Такой ерундой я заниматься не буду.

– Да пойми ты, синиц очень мало, летом они другую пищу не едят, – убеждал друга Серёжка.

– Я сказал не буду, значит, не буду. И отстань от меня, – рассердился Фёдор.

– А ты знаешь, есть народные приметы, – не унимался Сергей. – Если во двор прилетает синица, то будут счастливые перемены в жизни. Если испачкает одежду – к деньгам.

– Я в приметы не верю, – отмахнулся Фёдор.

– Ну народ-то зря не будет говорить, – продолжал Сергей. – Эти знания людей накоплены тысячелетиями. И пословиц с участием синицы много придумано. Мне вот больше всего нравится эта: лучше синица в руках, чем журавль в небе.

– Пословица правильная, но ловить насекомых я не собираюсь.

– У нас, оказывается, есть Союз птиц России, – продолжал гнуть свою линию Серёжка.

– Да ты что? – удивился Фёдор. – А я и не знал.

– Так вот, по инициативе этого Союза, 12 ноября считается синичкиным днём…

Но убедить друга так и не удалось.

Как-то в июне, в субботу, Сергей вышел из своей комнаты на балкон. В метре от него сидел голубь. Вид у него был жалкий. Крылья опущены до пола, на появление человека он никак не отреагировал. «Или умирает, или заболел, надо ему помочь», – подумал Сергей и пошёл на кухню. Взял кусок хлеба и вынес корм больной птице. Присел на корточки и стал крошить хлеб. К его удивлению, голубь, волоча по полу крылья, решительно приблизился почти вплотную к его рукам и стал азартно клевать крошки. Сергей обрадовался, что у пернатого есть аппетит.

А через четверть часа Сергей подумал, что голубю надо и воды дать. Наполнил блюдечко водой и вынес на балкон. Каково же было его удивление, кода он увидел, что все крошки хлеба голубь уже склевал. И вскоре возле птицы уже была новая порция корма.

На следующий день, проснувшись, Сергей первым делом заглянул на балкон. Голубь выглядел пободрей, крылья уже не свисали до пола, вся пища была съедена, воды в блюдечке не было.

Сергей вновь вынес кусок хлеба на балкон, присел на корточки и начал крошить. Голубь активно клевал корм, почти касаясь рук кормильца. «Брать его в руки нельзя, а то испугается», – подумал Сергей. И вдруг голубь поднял голову и стал ворковать. Такого в жизни Сергея никогда не было. В его душе проснулась радость.

Во время завтрака отец Сергея спросил:

– Мать, а ты видела? Там этот серёжкин голубь весь балкон загадил.

– Да ты что? – всплеснула руками хозяйка квартиры. – Прогнать его надо…

– Не вздумайте трогать птицу, – возмущённо сказал Сергей, и его брови нахмурились. – Как он поправится и улетит, я сам всё там уберу и вымою.

Мать с отцом переглянулись и замолчали. Таким решительным они своего сына никогда не видели. Весь день Сергей кормил и поил своего нового питомца. А вечером перед сном, заглянув на балкон, увидел, что того и след простыл.

Душа Сергея ликовала. Бывает такое состояние души, которое стоит целого состояния. Это и был тот самый случай.

После этого Сергей стал интересоваться сначала голубями, а потом прочитал много литературы и о других птицах.

И решил показать Фёдору, что зря тот равнодушен к пернатым. В одной из бесед Сергей сказал:

– А ты знаешь, что совы не могут двигать глазами? Вместо этого они поворачивают головы до 270 градусов без вреда для здоровья.

– Ни фига себе, – удивился Фёдор. – Интересно, как это они так могут.

– А знаешь, кто самая болтливая птица? – продолжал орнитолог-любитель.

– Скорее всего, попугай, – ответил друг и добавил: – Есть попугаи, которые знают около двадцати слов.

– Двадцать слов – ерунда. Самой болтливой птицей считается жако (серый попугай). Он может запоминать более 1500 слов.

– Ты шутишь? – спросил Фёдор.

– Нисколько. А вот ещё есть тундровый лебедь. Так у него наибольшее количество перьев. Их количество достигает 25 тысяч.

– Вот это птичка. Сколько подушек можно сделать, – засмеялся Фёдор.

– Но самая уникальная птица – это лирохвост, обитающий в Австралии. Он обладает сложнейшей голосовой системой. Она позволяет имитировать почти любые звуки, вплоть до воя бензопилы, выстрелов из винтовки, автомобильной сигнализации или человеческого голоса.

– Ну ты прям как Дроздов со своей программой «В мире животных».

– Давай я тебе дам книги про птиц, а ты почитай, – предложил Сергей.

– Нет, не надо, – отказался Фёдор. – Я читаю только детективы и фантастику.

После этого разговора Сергей почувствовал, что их многолетняя дружба дала трещину.

Почему же Сергей так увлёкся орнитологией?

Птицы показывают нам, что крылья – великое дело. Имея крылья за спиной, можно подняться на вершину знаний. А без них жизнь теряет всякий интерес.

ТОМ

В нашем пятом «Б» из пацанов мне больше всего нравится Костя Гусев: он смелый, ничего не боится. Летом мы с ним шли домой, и на нас напала большая собака. Я испугался и побежал, а Костик ударил собаку ногой и, когда она ринулась от него, погнался за ней. Правда, не догнал. Да и все учителя его хвалят.

И вот неделю назад на большой перемене он отозвал меня и моего соседа по парте Данилу в сторонку и, убедившись, что нас никто не слышит, сказал:

– Есть серьёзный разговор. После уроков встречаемся на нашем месте.

– Какой разговор? – спросил я.

– Скоро узнаешь, – ответил он.

И мы разошлись.

Раньше я никогда не видел Костю таким: говорил он полушёпотом, и в этой интонации скрывалась какая-то тайна.

Я с нетерпением ждал, когда закончится последний урок.

Наше место – это брёвна, которые уже второй год лежали за школьным забором. Когда мы втроём сели на брёвна, Костик решительным тоном сказал:

– Я предлагаю создать общество. Назовём его Тайное общество мальчиков. Сокращённо ТОМ.

– А почему тайное? – спросил я.

– Чтобы девчонки не узнали, а то смеяться будут, – сказал Костик.

– И чем мы будем заниматься? – поинтересовался Данил.

– Будем воспитывать в себе смелость и мужество, – решительно сказал Костик. – Нам, когда вырастим, предстоит Россию защищать, да и в жизни это всегда пригодится.

– И как мы будем воспитывать смелость? – спросил я.

– А вот это мы вместе придумаем, – сказал Костик и добавил: – Любое общество должно иметь программу. Вот мы и придумаем программу.

– Конечно, придумаем, – согласился Данил.

– В любом обществе, кроме программы, должны быть устав, и членские взносы, и удостоверения. Отец так говорил, – сказал Костик. Отец у него учёный, профессор-орнитолог. Орнитолог – это специалист по птицам.

– А что ещё за устав? – спросил Данил.

– Устав определяет, как должен себя вести каждый член нашего общества, – ответил Костик.

– А что, мы не знаем, как надо себя вести с друзьями? – удивился Данил.

– Действительно, – поддакнул я.

– Ну ладно, обойдёмся без устава, – согласился Костик.

– А удостоверения зачем? – не унимался Данил. – Кому мы его показывать будем? Девчонкам?

– Действительно, зачем они нужны? – поддержал я Данила.

– Хорошо, раз вы против, удостоверения делать не будем, – успокоил нас Костик. – А вот членские взносы нужны, чтобы на эти деньги проводить наши мероприятия.

– Зачем ещё какие-то членские взносы? – не согласился Данил и предложил: – Нужны деньги – сбросились, и всё.

Я опять поддержал Данила.

– Хорошо, давайте так, без членских взносов. А теперь, – Костик вынул из кармана иголку и йод, – скрепим наше решение кровью: каждый уколет палец, чтобы пошла кровь, и пожмём друг другу руки.

После того, как мы совершили этот ритуал, Костик сказал:

– Торжественно объявляю: наше Тайное общество мальчиков состоялось.

На наших лицах сияла гордость. Первый шаг мужества мы совершили.

– Давайте думать, что мы конкретно будем делать, чтобы с каждым днём становиться смелее и мужественнее. Завтра, после уроков, собираемся на этом же месте, и каждый вносит хотя бы по одному предложению, – сказал Костик.

И мы, с особым чувством глубокого удовлетворения, разошлись по домам.

На следующий день мы опять собрались, чтобы обсудить предложения каждого из нас.

Первым начал я:

– В любом деле должна быть налажена хорошая связь между нами. Сотовая связь работает не везде. Я предлагаю поймать три голубя и обучить их быть почтальонами.

Я уже давно мечтаю завести на даче голубятню, но до этого всё как-то руки не доходили. А этой мечтой я загорелся, когда посмотрел старый фильм «Верные сердца».

– А как мы научим их быть почтальонами? – удивился Данил.

– Так ведь у Костика отец орнитолог, вот мы и спросим у него, – ответил я.

– Да нет, это плохая идея, – сказал Костик. – Предлагаю её отбросить.

– Зачем всё это? – Данил тоже был против.

Мне сразу стало нехорошо. На кого ни глянешь в классе, сидят тыкают пальцами в свои телефоны. А тут бы у каждого из нас был голубь-почтальон. Ни у кого этого нет.

– Я предлагаю вот что, – начал Данил. – Вы все видели на краю города брошенную старую бочку с цементовоза. Если её сдвинуть хотя бы на метр, она покатится вниз в овраг. Давайте мы её с помощью домкрата сдвинем и, находясь в ней, скатимся в овраг…

– Да нет, это опасно, можем получить травмы, – возразил Костик.

Я тоже отверг эту затею.

Для начала Костик предложил каждый день сразу после уроков делать километровые пробежки в течение месяца, а потом дистанцию постепенно увеличивать.

И мне, и Данилу это занятие показалось малозначительным и скучным.

На следующий день мы обсуждали новые предложения. Но ни одно предложение не получило единодушного одобрения.

Так продолжалось целую неделю. Это существенно подрывало наши дружеские отношения.

И через неделю Тайное общество мальчиков прекратило своё существование.

Я так расстроился, что вечером того же дня рассказал обо всём папе. Он внимательно выслушал и сказал:

– Не расстраивайся. Огорчения – как соль и перец в пище, без них теряется вкус к жизни.

ПЕРВЫЙ РАЗ В ДЕРЕВНЕ

В жизни Кости Смагина так получилось, что первый раз к бабушке и дедушке в деревню он поехал после окончания первого класса во время летних каникул.

Он ехал с мамой на поезде почти весь день. Настроение было приподнятое. Когда в приоткрытое окно Костя видел кого-то из людей, то махал им рукой, а они махали ему в ответ.

И вот остался позади запах вокзальной гари. Костя впервые ехал в телеге на конной тяге. На этом транспорте за ними на станцию приехал дедушка Ваня, он же и управлял лошадкой. Лучше колеса дороги никто не знает. И, казалось, колёса старались доставить городскому мальчику как можно больше новых впечатлений. На бездорожье телега подпрыгивала, и чем больше трясло пассажиров, тем интереснее Косте было ехать.

Когда прибыли в деревню и вошли во двор, первое, что бросилось Смагину в глаза, – это обилие разнообразных цветов. Чувствовалось, что за ними с любовью ухаживают. Да и не удивительно: ведь цветы не только радовали стариков своей красотой, но и напоминали им о молодости.

Располагаясь в доме, Костя удивился, что у дедушки с бабушкой не было компьютера. Но зато были часы. Причём такие часы, которых Костя никогда не видел: массивные, с гирьками на цепочке. Периодически у часов открывалось окошко, в которое высовывалась кукушка и был слышен её голос: «Ку-ку! Ку-ку!..»

На следующий день мама Кости вернулась в город, и Смагин окунулся в деревенскую жизнь.

Костя наслаждался запахом разнотравья и стрекотом кузнечиков, скачущих из-под ног, когда шёл по полю к берегу реки. Первый раз в жизни он попробовал парное молоко, ел прямо с грядки ароматную клубнику и пахнувшие совсем не так, как магазинные, огурцы и помидоры. Перепробовал много ягод и фруктов с кустарников и садовых деревьев. Своими глазами увидел многообразный мир растений и насекомых. С соседским мальчиком Фёдором, который ему сразу понравился, прыгал в реку с тарзанки и запускал в небо змея.

Вечерами он часто смотрел в небо и любовался разноцветными закатами, и цвета эти менялись каждую минуту.

Как-то бабушка Вера готовила обед и попросила внука:

– Костик, быстренько принеси с огорода четыре морковки.

– Большие или маленькие? – уточнил Костя.

– Средние, – сказала бабушка, продолжая размешивать что-то на сковороде.

Внука долго не было. Бабушка пошла в огород и перед её взором предстала никогда не виданная картина.

Костя знакомился с морковью уже второй грядки. Он вытаскивал морковку из земли, внимательно разглядывал и засовывал её обратно, приговаривая:

– Это не средняя.

– Костик, что ты делаешь? – удивилась бабушка.

– А как ещё узнать её размер…

И тут же внук узнал от бабушки, как определить размер растущей моркови.

Горожанин Костя Смагин понял, что в огородных делах он пока мало что соображает. Ничего не поделаешь, перемены в жизни преподносят нам новые уроки. Как много школьник Смагин ещё не знал. И он даже не предполагал, сколько ему ещё предстоит в жизни не узнать.

В деревне многое удивляло Костю. Например, то, что все жители знали друг друга по имени. А многие из них имели прозвища, которые получили от своих дедушек и бабушек. Когда Костя услышал, что взрослого соседа справа звали Опорой, он спросил у дедушки:

– А что это за имя такое – Опора?

– Это прозвище. Оно перешло к нему от деда, – ответил дедушка Ваня. – Когда ещё в деревнях были колхозы, то его дед однажды на собрании колхозников встал и сказал: «Я – опора колхоза».

– А почему соседскую тётю Таню зовут «Танька сибешина»? – поинтересовался Костя.

– У неё мать пришла в эту деревню из другого села, в котором все говорили слово «сибе», а в нашей деревне все в то время говорили «соби». Вот и дали ей прозвище «сибеха», а её дочь стали звать «Танька сибешина», – объяснил дедушка.

В небольшой речке, которая протекала мимо деревни, рыбы было мало, и, к тому же, она чаще всего ловилась мелкая. И жители деревни на рыбную ловлю отправлялись на Волгу или на ерики, но до них было по прямой почти десять километров.

И вот в последних числах июля Костя с дедушкой пошли к одному из ериков на рыбалку с ночёвкой.

Тропа, по которой они шли, сразу за околицей пересекала длинный овраг, проходила по просеке соснового леса, а потом долго петляла среди заросшего камышом луга.

В конце пути дедушка свернул с тропы в густую траву и сказал:

– Чтобы не делать большой крюк, пойдём напрямик.

Они шли, утопая в упругой и высокой траве. Раздвигаемые растения лезли в лица и осыпали непрошеных путников семенами и высохшими листочками. А вокруг кружило облако потревоженных насекомых.

– Дедуль, под ногами ничего не видно. На гадюку не наступим? – забеспокоился Костя.

– Здесь мало гадюк, в основном ужи, – успокоил внука дедушка и добавил: – Не бойся. Страх всегда преувеличивает опасность.

– А папа говорил, что осмотрительность не бывает излишней.

Дедушка усмехнулся и сказал:

– Тоже правильно, – и молча зашагал дальше.

Когда вышли к нужному ерику, дедушка предупредил Костю:

– Не вздумай пить эту воду, её обязательно надо кипятить. Неразумные людишки всё загадили, – и стал сокрушаться: – Эх, как ни выкорчёвывай из человека зло, корешки всё равно остаются.

На небольшой полянке у старого дуба дедушка с помощью Кости быстро соорудил шалаш. Потом они выкопали яму для костра, развели огонь и, вскипятив воду, заварили чай с листьями мяты. Дедушка достал пирожки, напечённые бабушкой им в дорогу. И внук с дедом, неторопливо попивая чай и угощаясь домашней снедью, наконец могли отдохнуть после долгого пути.

На вечерней зорьке они расположились на берегу ерика и пытались поймать рыбу. Но клёв был плохой, и попадалась только очень мелкая рыбка, которую они отпускали.

– Ничего, – успокаивал сам себя дедушка Ваня. – В этом месте яма глубокая, вся крупная рыба здесь. Завтра на утренней зорьке ветра не будет и обязательно поймаем.

Вечером, когда стемнело, они сидели у костра, ели печёную картошку и слушали пение соловья.

Рано утром, когда только-только начинало рассветать, они снова забросили свои удочки.

Костя просидел четверть часа, глядя на неподвижный поплавок. У него закончилось терпение, и он пошёл по берегу, пытаясь поймать рыбу в других местах. Однако рыба по размеру даже с ладошку не попадалась. Школьнику это надело. Он оставил удочку на берегу и шагнул в лес в надежде набрать ежевики для компота.

Ягод не было, и Костя стал возвращаться к берегу. Вдруг перед собой он увидел ёжика. Живого! До этого Костя видел ежей только на картинках или в кинофильмах. Ёжик выбежал на тропинку и остановился. Когда он увидел человека, его маленькие чёрные глазки-бусинки заблестели. Иголки на теле приподнялись и зашевелились. Смагин схватил его, уколол ладони, но не выпустил, а понёс показать дедушке.

Когда Костя без единой рыбёшки, но с ёжиком в руках вернулся к стану и радостно показал свою находку дедушке, тот сказал:

– Отпусти его. Здесь его дом, пусть живёт в своём доме.

С большой неохотой Костя отпустил ёжика. Помолчал. А потом спросил:

– Дедуль, сколько поклёвок было?

– Одна, – ответил дедушка.

– Что-нибудь поймал?

– Да, вон там в камышах, – ответил старик и показал пальцем у себя за спиной.

Костя пошарил в указанном месте, схватил в руки крупную рыбину и восхитился:

– Вот это да! А как называется?

– Это сазан.

– Сколько же килограммов в нём? – спросил Костя.

– Где-то килограммов пять будет, – равнодушно сказал дедушка и добавил: – Запомни, внучок: на почве терпения часто вырастает победа. Но не каждому хватает терпения сидеть в засаде за удовольствием.

Костя быстро размотал удочку, забросил и стал ждать. Но – увы.

А дедушка Ваня поймал в это утро ещё одного такого же крупного сазана.

С рыбалки они вернулись уставшие, но было видно, что результатами похода остались довольны. Костя с гордостью показывал не только бабушке, но и новому приятелю Фёдору пойманных сазанов. Правда, вид у них был уже не такой бравый, как тогда, когда они были свежими. Чтобы не пропали, сазанов дедушка засолил.

Чем дольше длилось пребывание горожанина Смагина в деревне, тем больше пищи для удивления он получал. Так, например, он узнал, что жители деревни рано ложатся спать и рано утром встают, что в распутицу в деревню можно добраться только на тракторе… А ещё Смагин первый раз в жизни прокатился на комбайне и даже увидел, как тот собирает колосья пшеницы и высыпает в кузов автомашины зёрна уже без шелухи.

Много чего нового за эти дни узнал Костя.

И много чего ему здесь понравилось. Ему нравилось кормить хлебом бабушкиных козлят и кур.

Ему нравилось угощать яблоками жеребчика, который жил во дворе Фёдора.

Ему нравилось спать на сеновале, помогать дедушке на сенокосе, плавать по речке на связанных из камыша матах.

Впрочем, были в деревне и неприятные моменты. Однажды пришлось убегать от гуся, который ни с того ни с сего решил пощипать незнакомого мальчика. Поэтому Косте больше понравились миролюбивые утки.

В конце августа дедушка Ваня привёз Костю в город, который за два месяца стал для Смагина в чём-то чужим. Шум городского транспорта, дорожные пробки и гарь, ежедневная толкотня людей на тротуарах – всё это показалась ему теперь каким-то противоестественным явлением.

В сентябре Костя часто вспоминал какой-нибудь эпизод своего посещения деревни и получал от этого удовольствие.

Сегодня вспомнил, как однажды вечером с дедушкой стоял на холме, а внизу, как в сказке, плыл туман, и аист на одной ноге застыл в низине. «Это как же неудобно – стоять на одной ноге», – удивился Костя, а потом решил: –«На следующие летние каникулы обязательно снова поеду в деревню».

КАК МИШКА СТАЛ ЧЕЛОВЕКОМ

Это было давным-давно, когда я учился в пятом классе. Тогда ещё не было ни интернета, ни сотовых телефонов, и только-только стали появляться транзисторные приёмники.

На нашей улице в райцентре было много детей-школьников, и мы жили очень дружно. Например, если мой одноклассник Витька выходил на улицу с пирожком, то часто брал с собой пирожок и для меня. А если у него был всего один пирожок, то всегда давал мне откусить.

Или вот ещё, помню, у Виталика из второго подъезда был набор для настольного тенниса: сетка, ракетка и шарики. Мы часто устраивали во дворе турниры. У большого теннисного стола, который смастерил кто-то из взрослых, всегда была очередь из желающих поиграть. И даже если родители не отпускали Виталика на улицу, он без разговоров передавал нам всё, что было нужно для игры.

И только один мальчишка был жадным и никогда ничего никому не давал. Учился он в шестом классе, имя у него было Мишка. Но все звали его Пряник, потому что он очень любил пряники.

У отца Мишки был мопед, кстати, единственный на улице. И он часто давал Мишке покататься на нём. Ребята нередко просили у Пряника дать им прокатиться, но он ни разу никому не дал.

– Дай, прокатиться, будь человеком, – как-то попросил и я у него.

– Не дам, – категорически ответил он.

– Я тебе завтра пряники куплю, – предложил я.

– Не дам, – отверг моё предложение Пряник.

– Честно куплю. Мать денег даст, и куплю, – не унимался я.

– Сказал не дам, значит, не дам, – буркнул Мишка, завёл мопед и ухал, прибавив газу.

Ребята, конечно, злились на Пряника, и у нас время от времени возникала мысль, что неплохо было бы его как-то проучить.

Мы предлагали объявить Прянику бойкот: не разговаривать с ним и не принимать его в любую игру. А мы часто играли в массовые игры: в баскетбол, в волейбол, в клёк. А когда в апреле таял снег, мы искали просохшую полянку, чтобы поиграть в лапту.

Но наши предложения в отношении «Пряника» всегда отвергал Сергей. Его слово было решающим. Он уже учился в седьмом классе, хорошо играл в волейбол и баскетбол, ходил в радиотехнический кружок в дом пионеров и пользовался у нас большим авторитетом.

Сергей постоянно придумывал какие-то новые развлечения. Как-то раз он сделал ходули. И ребята всей улицы по очереди ходили на них и получали от этого удовольствие.

Ходил на этих ходулях и Пряник. Мы возмущались:

– Сергей, зачем ты даёшь ему ходули? Ты же не катался на его мопеде?

– Ничего, – отвечал Сергей. – Поумнеет со временем.

– А ты всё-таки попроси у него мопед, – предложил я.

– Зачем? Придёт время – он сам предложит, – сказал Сергей.

А ещё Сергей удивил всех нас тем, что сделал детекторный приёмник. И все по очереди надевали наушники и слушали различные передачи. Раньше-то мы могли слушать приёмник только дома. А тут на улице без всякого электричества. В кармане приёмник, на голове наушники и в руках антенна. Это было так здорово!

Периодически слушал этот транзисторный приёмник и Пряник. А когда у него слышимость была плохая, Сергей ещё и помогал ему, поворачивая антенну то в одну, то в другую сторону.

В такие минуты мы говорили Мишке:

– Ты хоть Сергею дай покататься…

– Потом, – отвечал он или вовсе молчат, делая вид, что не слышит.

В конце концов, ребята перестали просить что-либо у Мишки, решив, что у такого жмота зимой снега не выпросишь.

И вдруг мы узнали, что Пряник на большой скорости упал с мопеда, повредил себе руку и попал в больницу.

Сергей предложил навестить его, но мы категорически отказались.

– Да поймите вы, – убеждал нас Сергей. – Он ещё многое в жизни не понял, и мы должны ему помочь.

– Он никогда никому ничего не даёт… Он даже тебе мопед ни разу не дал… – раздались голоса ребят.

– Человеку надо помочь, – настаивал Сергей.

– Да разве это человек? – возмутился я.

– Надо сделать так, чтобы он понял, что такое коллектив, чтобы у него сформировалось чувство коллективизма, – сказал Сергей.

И он ещё долго убеждал нас, что, как бы мы ни относились к Мишке, но он сейчас оказался в беде. И бросить его в такую минуту будет не по-пионерски.

И мы с неохотой, но пошли на поводу у старшего товарища.

На следующий день мы большой толпой пришли во двор больницы.

Пряник вышел к нам какой-то пасмурный, забинтованная рука висела у него на привязи как неживая.

Он подошёл к нам, и мы вручили ему большой кулёк с пряниками.

Он взял одной рукой кулёк, прижал его к груди. Губы его задрожали, и он заплакал.

Ребята смотрели на хлюпающего носом Мишку и не знали, что сказать. К такому повороту событий мы не были готовы. Пряника даже стало как-то жалко.

– Чего ревёшь? – наконец прервал я молчание. – Это пряники с маком, самые дорогие.

– Я думал… вы никогда не придёте, – всхлипывая, сказал Мишка.

И все вдруг принялись наперебой успокаивать Пряника, забыв, что ещё вчера и думать не хотели о том, чтобы проведать его в больнице.

Сергей полуобнял больного и сказал:

– Ничего, он скоро поправится и вернётся в наш сплочённый коллектив.

И действительно уже через неделю Пряник был дома.

И когда он первый раз вышел на улицу с мопедом, то всем по очереди дал прокатиться на нём.

А в последующие дни он несколько раз выносил на улицу фрукты, пирожки и даже пряниками с маком. И угощал всех подряд.

Вот так неожиданно для нас Мишка стал человеком.

МЫ ЕДЕМ НА МАВРИКИЙ!

Отпуск, о котором так долго говорили в семье Бутузовых, подошёл вплотную.

Всю зиму родители Пети изучали различные варианты и тщательно прикидывали все плюсы и минусы очередного предложения очередной турфирмы. Петя в этих обсуждениях принимал лишь пассивное участие, поскольку сразу заявил, что ему всё равно, куда ехать, лишь бы там было море. Побывать на море, которое Петя видел только по телевизору, было мечтой ещё с детского садика. И вот уже и второй класс скоро окажется позади, а мечта так и остаётся мечтой.

Зинаида Сергеевна – мама Пети – подходила к выбору перспектив ожидаемого отпуска со всей присущей ей ответственностью. Как и во всём, что касалось семейного быта, она старалась вникнуть в любую мелочь. Более того, Зинаида Сергеевна была уверена, что в любом задуманном большом деле вообще не должно быть каких-то неожиданных мелочей. Поэтому она дотошно опросила всех знакомых, побывавших на заграничных курортах, запаслась проспектами многочисленных туристических агентств и регулярно смотрела телепередачи канала «Моя планета».

Отец Пети – Виталий Афанасьевич Бутузов – не придавал мелочам большого значения, воспринимая их как своего рода изюминки на пироге жизни. Однако с женой в этом вопросе никогда не спорил, считая, что каждая женщина имеет право на безобидные милые чудачества.

В планировании предстоящего отпуска порой принимал участие старший брат Виталия Афанасьевича – Николай. Благодаря его замечаниям было отсеяно немало казавшихся поначалу заманчивыми предложений. Николай ранее несколько лет проработал в туристической отрасли и разбирался в ней лучше своих родственников. Поэтому его суждения сомнению не подлежали.

Сначала Николай просто помогал родственникам определиться с выбором, но, в конце концов, и сам так увлёкся видениями ожидаемого отдыха, что внезапно решил: а почему бы и ему с женой не присоединиться к семье брата в предстоящем приключении?

Решение было признано гениальным, и Николаю Афанасьевичу поручили заняться всеми бюрократическими процедурами. Тем более, что старые знакомства в турфирмах могли бы в этом помочь. Оставалось выбрать окончательно маршрут путешествия. Ну и вещи потихоньку собирать, чтобы не метаться в спешке в последние дни перед поездкой.

В один из мартовских выходных родственники, как обычно, собрались на даче у Николая. Его жена, Светлана, работавшая врачом в местной больнице, была на внеочередном дежурстве. Так что Николай Афанасьевич хозяйничал один. Пока он колдовал у мангала, Петя помог матери накрыть на стол и принёс воды из колонки.

За шашлыками разговор в очередной раз зашёл о намечающемся отпуске.

– А может, в Турцию? – предложила Зинаида Сергеевна. – Самый простой вариант. Возьмём «всё включено». Готовить не надо. Море рядом. Опять же, шубу можно купить.

– В Турции в последнее время цены взвинтили, – поморщился Виталий Афанасьевич.

– А в Эмираты? Многие хвалят. И не очень дорого, говорят. И есть, что посмотреть.

Николай покачал головой:

– Да там летом жара страшная. Особо не походишь по местным достопримечательностям. Что – приехать и просидеть в отеле с кондиционером?

– Можно на море пойти, – вставил Петя.

– Ну не будешь же ты всё время в море сидеть, – резонно заметил отец.– Нет, нужно выбрать оптимальный вариант. Чтобы минимум неудобств, если уж без них совсем не получится.

– Чтобы был минимум неудобств нужно иметь максимум средств, – вздохнула мама Пети.

Виталий Афанасьевич согласно кивнул:

– Это точно. Но сейчас дело не в средствах. Раз в год можем себе позволить. Просто эти средства нужно с умом потратить. А так, что их жалеть? Ещё заработаем. Так, Коля?

– Так, братишка, – пробурчал Николай Афанасьевич, не отрываясь от шашлыка.

– Ну раз так, – внесла очередное предложение Зинаида Сергеевна, – давайте замахнёмся на что-нибудь более солидное. Гулять – так гулять.

– А конкретнее? – лениво поинтересовался Виталий Афанасьевич, ободряюще улыбаясь жене.

– Давайте рванём на Мальдивы. А то, стыдно сказать, кого из знакомых ни спросишь, все удивляются: как, вы не были на Мальдивах?

Отец Пети расхохотался:

– Так уж и все? А ты бы им ответила: как, вы не были в Каршевитом?

А Николай Афанасьевич разделался с последним куском мяса и авторитетно заявил:

– Зиночка, твоё предложение весьма разумное, но несколько несвоевременное. К моменту нашей поездки там начнётся сезон дождей. Нет, если и ехать на Мальдивы, то только зимой.

– Ну не знаю, – обиженным тоном протянула Зинаида Сергеевна. – Что бы я ни предложила – всё не так. А ты сам-то, что предложить можешь? Есть какие-нибудь идеи?

Николай Афанасьевич широко улыбнулся, заговорчески подмигнул брату и, выдержав паузу, сказал:

– Маврикий! Вот куда, пока ещё, не добрались толпы туристов. И где, пока ещё, можно весьма неплохо провести отпуск.

– Дядя Коля, а море там есть? – с надеждой спросил Петя.

– Море? Нет, моря там нет, – протянул Николай Афанасьевич, и тут же, заметив разочарование на лице племянника, добавил: – но есть океан. Океан тебя устроит?

– Устроит, – расплылся в улыбке Петя, – это ещё лучше. Так что, мы едем на Маврикий? – вопросительно посмотрел он на родителей.

Родители переглянулись, и отец Пети покачал головой:

– Погоди, погоди, мы ещё ничего не решили.

И обратился к брату:

– Где это вообще? И что там есть, кроме океана?

Николай Афанасьевич усмехнулся:

– Опять мне тебя географии учить. Где Мадагаскар знаешь? В Индийском океане, справа от Африки. Так вот, Маврикий ещё немного восточнее. Что интересного на этом острове? Это для кого как. Горы, джунгли, речки, водопады. Ну и песчаные пляжи, естественно. И разные аттракционы для туристов. Одна прогулка со львами чего стоит.

– А как насчёт акул? – спросила Зинаида Сергеевна. – Не опасно там купаться?

– Маврикий окружён коралловым рифом. Акулы не могут подплывать к острову ближе двух километров. Так что купаться можно спокойно.

Зинаида Сергеевна недоверчиво нахмурилась.

– Ну не может быть всё хорошо, – убеждённо высказалась она. – Обязательно найдётся что-то негативное.

– А тебя не проведёшь, Зиночка, – признал Николай Афанасьевич.

– Даже не пытайся. Так в чём подвох?

– Я бы не сказал, что подвох. Так, некоторые неудобства. Как я выяснил, есть две неприятные вещи. Во-первых, на пляже попадаются обломки кораллов. Волны выбрасывают.

– И что?– не понял Петя.

– Пораниться можно, если под ноги не смотреть. По пляжу ведь в основном босиком ходят.

– Тоже мне неприятность. Наденьте пляжную обувь – и нет проблемы, – пренебрежительно заметил Виталий Афанасьевич.

– Точно, – поддержал отца Петя.

– А во-вторых, – продолжил Николай Афанасьевич, – по ночам бывают москиты. Тут могут помочь или антимоскитные сетки или фумигаторы. В общем, и эта проблема тоже решаема, если подготовиться заранее.

После некоторого колебания Зинаида Сергеевна огласила своё мнение:

– Если других проблем нет, то я за этот вариант. Действительно, пора, наконец, что-то решить окончательно. Отпуска уже на носу, а нужно ещё кучу документов оформить. А то в последний момент выяснится, что какой-нибудь бумажки не хватает.

– Я тоже «за», – высказался Виталий Афанасьевич и посмотрел на сына:

– А ты, Петро?

Петя долго не думал:

– Конечно, я за Маврикий. Там целый океан.

Николай Афанасьевич довольно вздохнул и подвёл итог:

– Ну и мы со Светой за Маврикий. Вообще-то, она и нашла этот вариант. Что ж, рад, что мы пришли к консенсусу. А документами я займусь, не заморачивайтесь. Всё оформим в лучшем виде. И ещё, – добавил он, – если вы не против, предлагаю с турпакетами не связываться. И авиабилеты сами закажем, и номера в отеле забронируем. Так свободы будет больше и дешевле выйдет. И думаю: стоит заранее автомобиль забронировать, чтобы самим передвигаться по острову куда захотим.

– Здорово, – восхитился Петя. – Весь остров обследуем. Вот это будет приключение!

Зинаида Сергеевна смотрела на счастливое лицо сына и чувствовала, как последние льдинки сомнений тают в душе. И уже скорее для порядка, а не для дальнейшего обсуждения, поинтересовалась:

– Ну и во сколько нам обойдётся это приключение? Коля, ты прикидывал хотя бы примерно?

– Думаю, не намного дороже, чем поездка в Турцию. И уж точно дешевле, чем на Мальдивы, – ответил Николай Афанасьевич, задумался и сказал:

– С оплатой, правда, не всё просто. Но решим и это…

– А что не так с оплатой? – тут же насторожилась Зинаида Сергеевна.

– Да сейчас за границей российские карты не везде принимают. Кроме разве что стран СНГ. У вас ведь карта «Мир»? Лучше перестраховаться. Нужны или заграничные карты или наличная валюта. По счастью, у меня ещё действующая карта «Visa» иностранного банка осталась. Часть денег на неё перекинем. Ну и наличку возьмём, конечно.

– Как скажешь, – согласно кивнул Виталий Афанасьевич. – Тебе видней. Ты у нас и кассир, и организатор будешь.

Неспешную беседу Бутузовых прервал звук открывшейся двери металлического забора.

– Тётя Света! – воскликнул Петя и метнулся навстречу вошедшей во двор женщине.

– Мы едем на Маврикий! Мы едем на Маврикий! – запрыгал он вокруг хозяйки дачи.

Когда все вновь собрались за столом и Николай Афанасьевич принёс жене дымящийся шашлык, разговоры о предстоящем отпуске продолжились.

И длились до самого вечера.

Родственники обговорили все детали планируемого совместного отдыха. Переночевали на даче. А на следующий день с хорошим настроением разъехались по домам.

Под большим секретом Петя рассказал приятелю-однокласснику Костику о своей будущей поездке на тропический остров. А уже на следующий день весь 2 «Б» смотрел на Бутузова как на знаменитого и отважного путешественника. Одноклассники искали на карте остров Маврикий и просили Петю присылать им фотки интересных мест. И Петя, конечно же, не возражал. А хорошей девочке Лиде, с которой был знаком с детского садика, пообещал привезти кусочек коралла.

Всё свободное время Петя использовал для поисков в интернете новых сведений об острове, который уже стал ему сниться по ночам. Своими находками он сразу же делился с родителями:

– Мама, там водятся самые большие в мире сейшельские черепахи…

– Папа, а ты знаешь, там можно плавать с дельфинами…

Оглушённые потоком поступающей от сына информации, родители только кивали головами и улыбались. И сами потихоньку готовились к отъезду. Составили список необходимых вещей, запаслись средствами от москитов, договорились с родителями Зинаиды Сергеевны приютить на время овчарку Альму.

Так прошла ещё одна неделя. Воскресным утром Петя собирался поспать подольше, но запах блинов, распространившийся из кухни по всей квартире, оказался сильнее, чем желание поваляться в постели.

То, что блины гораздо вкуснее, пока они горячие, Петя усвоил уже давно. Поэтому он решительно поднялся и побежал умываться. Приведя себя в порядок, он появился на кухне, где на столе уже стояло блюдо с внушительной стопкой румяных блинов.

– Доброе утро, мам. Так вкусно пахнет, – объявил Петя.

– Неси в столовую. Сейчас будем завтракать, – улыбнулась мама, доставая из холодильника сметану.

После завтрака у каждого из семьи Бутузовых нашлось своё дело. Петя решил доделать кормушку для птиц, которую хотел повесить на балконе. Папа собирался погулять с Альмой в парке. А мама поехала на ярмарку прикупить кое-что из одежды.

Пока Петя вертел в руках большую пластиковую бутыль, прикидывая, как будет выглядеть его изделие, отец готовил крутящуюся в нетерпении овчарку к прогулке. Прицепив поводок, Виталий Афанасьевич посмотрел на свой мобильник и, покачав головой, положил аппарат на полку.

– Я телефон на зарядку поставлю, – сказал он сыну. – Если дядя Коля позвонит, спроси, когда он зайдёт. У меня к нему разговор важный.

– Слушаюсь, товарищ командир! – весело ответил Петя.

Отец ушёл, и младший Бутузов занялся самоделкой. Он уже почти завершил свою работу, как телефон на полке заиграл бравурную мелодию.

Звонил дядя Коля.

– Привет, племяш, – сказал он, услышав петин голос. – А где папа?

– Он пошёл Альму выгуливать, – ответил Петя. – Просил узнать, когда ты зайдёшь.

– Я зашёл, я уже здесь, – засмеялся дядя. – Так отец в парке, где всегда? Ладно, я его найду. Увидимся.

Петя вновь вернулся к своему занятию. Но не прошло и пары минут, как телефон зазвонил снова.

На этот раз номер был незнакомый.

– Алло! – произнёс Петя.

– Виталий Афанасьевич Бутузов? – раздался суровый мужской голос. – С вами говорят из техотдела Сбербанка. Моя фамилия Багрянцев.

– Папы нет дома, – ответил Петя. – Что ему передать?

– Дело очень срочное. Есть дома кто-нибудь из взрослых?

– Нет. Я один. Вы перезвоните примерно через час. Папа уже вернётся.

– Через час будет уже поздно, – донеслось из телефона. – Дело в том, что кто-то хочет снять деньги со счёта твоего отца. Это могут быть жулики. Мы можем заблокировать счёт. Но нам нужно убедиться, что это действительно жулики, а не сам Виталий Афанасьевич Бутузов.

Петя растерялся.

– А как? – дрожащим голосом спросил он. – Папа с собакой гуляет. Он телефон дома оставил. Что же делать?

– Ну хорошо, – после небольшого размышления сказал мужчина, – не будем терять времени. Ты, видно, уже парень взрослый и сможешь помочь родителям. Сейчас я пришлю тебе эсэмэску, чтобы проверить, что это действительно ваш телефон у нас в договоре. Подожди… Не отключайся…

Телефон пискнул, и на экране появилось сообщение.

– Ну что, получил? – раздалось в телефоне.

– Да.

– Прочитай мне полученное число.

Петя прочитал.

– Молодец, – довольно сказал звонивший, – сейчас проверю…. Да, всё в порядке. Ну, до свидания.

Послышались гудки, и Петя с лёгким сердцем положил телефон на полку.

Ощущение, что он сумел спасти семейный бюджет, наполняло душу гордостью. А закончив мастерить кормушку и налюбовавшись своей поделкой, Петя возгордился ещё больше. Он вдруг ощутил себя человеком, которому всё по плечу.

Вскоре вернулась мама. Она ещё не успела разобрать пакеты с покупками, как вслед за Альмой в квартиру вошли отец и дядя Коля.

– Как дела, мастер? Ты, говорят, невиданную птичью кормушку изобрёл? Ну давай, похвастайся, – обратился дядя Коля к племяннику.

Петя выставил на всеобщее обозрение своё изделие и скромно наслаждался восхищёнными репликами родных. Вдоволь насладившись произведённым эффектом, он небрежно произнёс:

– А ещё я сегодня спас наши деньги.

– В смысле? – с недоумением посмотрела на сына мама.

И Петя подробно рассказал, как он вместе с сотрудником банка, не дал жуликам украсть деньги со счёта отца.

Однако на этот раз эффект был совсем не таким, каким ожидал герой дня. Вместо радостного оживления в комнате повисло тягостное молчание.

Некоторое время взрослые молча переглядывались, а затем Зинаида Сергеевна срывающимся голосом выдавила:

– Так это, скорее всего, и были мошенники. Уже сколько таких случаев в последнее время. Ох, сынок, что же ты наделал?

– Ну, положим, парень не виноват, – возразил дядя Коля, – откуда он мог знать про эти мошеннические схемы. Вы ведь его не предупреждали? А надо было.

– Моя вина, – согласился отец. – Ну что ж теперь. Будет урок на будущее.

Он повернулся к сыну и, словно вбивая каждое слово тому в голову, отчеканил:

– Никогда! Ничего! Никому незнакомому не сообщай по телефону! Лучше вообще не отвечай, если видишь незнакомый номер. Помнишь, сколько было комаров, когда мы ездили под Астрахань? Так вот, мошенников в интернете больше. Запомни это раз и навсегда.

Зинаида Петровна испуганными глазами смотрела на мужа и постоянно повторяла:

– Боже мой, боже мой.… Надо же что-то делать.… Вот и съездили в отпуск…

Петя стоял молча и еле сдерживал слёзы. День, так хорошо начавшийся, заканчивался так ужасно.

И больше всего в эту минуту мальчика волновала не потеря денег. Петю мучила мысль, что уже не будет никакого Маврикия, и все в классе станут теперь считать его, Бутузова, треплом. Все, и самая хорошая девочка Лида – тоже.

Видя, что мужчины ничего не предпринимают, Зинаида Петровна решительно сказала:

– Что вы застыли? Нужно действовать! Виталя, звони в банк. Может, ещё можно что-то сделать!

Отец равнодушно махнул рукой:

– Да какой смысл? И так ясно, что уже поздно. Аферисты время зря не тратят. Ну хочешь, проверим…

Он отсоединил телефон от зарядки, зашёл в личный кабинет Сбера, хмыкнул и показал телефон жене:

– Ну вот, видишь. Ноль рублей, ноль копеек. Как я и думал.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – поразилась Зинаида Сергеевна.

– А чего переживать? Это пусть мошенники переживают. Столько возни – и всё впустую. Деньги-то я ещё вчера на карту Николаю перевёл. Десять рублей оставил на всякий случай. Вот уж для жулья добыча так добыча. Ну а мне придётся пароль сменить. Вот и все проблемы.

Зинаида Сергеевна смерила мужа негодующим взглядом и, облегчённо вздохнув, бросила:

– Ты меня так до инфаркта когда-нибудь доведёшь.

Виталий Афанасьевич потрепал растерянно примолкшего сына по голове:

– Выше нос, сынок. Сегодня у нас день удач. Сегодня ты бесплатно получил урок, за который другие чаще всего дорого платят.

– Так мы едем на Маврикий? – пробормотал ещё не оправившийся от переживаний младший Бутузов.

– Конечно, едем, – уверенно провозгласил отец. – А ты, надеюсь, всё понял, что я говорил о разговорах по телефону?

– Да, папа, – сказал Петя и заплакал.

Но это были слёзы облегчения.

ТРУДНЫЕ ДНИ

В школе шестиклассник Костя Иванов был твёрдым хорошистом, учёба давалась ему легко. В повседневной жизни Кости особо интересного ничего не происходило. И он стремился восполнить этот недостаток в виртуальной жизни.

Приходя домой после школы, Костя спешил пообедать, сделать уроки и быстрей включить компьютер. Отец строго-настрого запретил ему пользоваться компьютером до тех пор, пока уроки не сделаны, и Костя неуклонно выполнял это требование отца.

В Интернете Костя так много узнал о сверстниках, что на этом фоне собственная жизнь казалась ему серой и невыразительной. У других школьников постоянно что-то происходит: они гуляют, ходят по магазинам, что-то покупают, ходят в кафе или кино, играют в интересные игры, куда-то едут.… А Костя сидит дома и, как ему казалось, его жизнь пуста.

Даже в шахматы он не может ни с кем поиграть, потому что среди одноклассников шахматистов не было. А ходить в городскую шахматную секцию возможности нет. Там за посещение надо платить деньги, которых у родителей постоянно не хватало.

Но Костя не унывал. Когда заканчивал делать уроки, сразу включал компьютер и набирал слово «шахматы». Высвечивался сайт «Личес», открыв который, можно было, не выходя из дома, играть в шахматы с людьми, проживающими по всему миру.

И ещё Костя увлёкся интернетовскими играми, такими, как Сталкер, Майнкрафт, Бравл. Но больше всего ему нравилась игра под названием Геншин Импакт. Красивый мир, полный схваток и приключений. Эпичные битвы, где не так просто стать победителем, увлекательная сюжетная линия.

В паутине Интернета сидят миллионы людей и ждут счастья. Костя Иванов был ещё не в том возрасте, чтобы понять: цифровое рабство – новое слово в эксплуатации человека человеком.

Прошло полгода со дня начала Специальной военной операция на Украине. За это время в жизни Кости ничего не изменилось, только булки в школьном буфете подорожали.

Осенью в семье Ивановых неожиданно произошли большие перемены. В стране была объявлена частичная мобилизация, и отца Кости мобилизовали на фронт. В последний день его пребывания дома в семье царила необычная обстановка: за весь день никто не засмеялся и не поругался. Даже младший брат Кости пятилетний Виталик был молчалив и невесел.

Ночью Костя проснулся и пошёл в туалет. Дверь на кухне была открыта, и он услышал окончание разговора отца с матерью.

– … Да, противоречивые у меня чувства. С одной стороны, олигархи в ходе проведения СВО набивают свои карманы, дети богатых никогда воевать не будут. Убивают и калечат нас, трудяг. А с другой, надо думать о будущем России, освобождать русских от бандеровского режима. Да и двести тысяч рублей в месяц нам с тобой не помешают.

– Мне страшно, – сказала мать и закрыла лицо руками.

– Ладно, хватит, не паникуй. Встаём, идём спать, – услышал Костя голос отца и спрятался в туалете, будто бы он ничего не слышал.

На следующий день было воскресенье, и отец уходил на войну.

Перед выходом из дома он обнял Костю и напутствовал:

– Помогай матери. Без меня ей будет трудно.

Мать пошла провожать отца в военкомат, а Костя остался караулить своего младшего брата.

Они оба приникли к окнам и, не отрываясь, смотрели, как отец с матерью удаляются от их дома.

Радость может свалиться, как снег на голову, а беда – как сосулька. Прошла всего неделя, как проводили отца, и случилась беда. У матери воспалился аппендикс – и её, когда Костя был в школе, отвезли с работы в больницу.

Костя ничего не знал и, вернувшись домой, вёл себя как обычно: обед, уроки, компьютер.

Ближе к вечеру заверещал сотовый телефон.

– Алло, – поднял трубку Костя.

– Это Костя? – спросил незнакомый голос.

– Да. А кто говорит?

– Это звонят из районной больницы. Твоя мама попала к нам с тяжёлой формой аппендицита. Но ты не волнуйся, операция прошла успешно. Меня твоя мама попросила позвонить тебе.

– А что она сама не позвонила?

– Она сейчас в реанимации и не может тебе позвонить и сказать. Забери своего брата из детсада.

– Я могу сегодня навестить её?

– Нет, пока она в реанимации, навещать нельзя. Когда её переведут в общую палату, я тебе обязательно позвоню, – сказал незнакомый голос, и телефон отключился.

Костя посмотрел на часы и понял, что опаздывает. Быстро оделся и помчался в детсад.

Когда он зашёл в комнату, где должен быть брат, то увидел, что всех детей уже разобрали. Виталик с потухшим взглядом молча сидел возле воспитательницы. А когда увидел старшего брата, вскочил и радостно кинулся в его объятия.

На следующий день у Кости Иванова началась новая жизнь, наполненная нескончаемыми заботами и тревогами не только за отца, но и за мать.

Утром Костя собрал и отвёл своего брата в детский сад. И опоздал на первый урок. О ситуации в семье он рассказал классному руководителю Антонине Петровне, и та предупредила всех учителей, чтобы они не высказывали претензий Иванову.

Вернувшись из школы домой, Костя пообедал и стал заниматься домашними делами, ожидая звонка из больницы.

Наконец раздался звонок. И его мать сообщила, что её перевели из реанимации в общую палату и пусть он сейчас придёт к ней.

Костя быстро переоделся и чуть ли не бегом направился в больницу.

Когда он зашёл в шестиместную палату, мать полулежала на кровати с закрытыми глазами.

– Оля, к тебе пришли, – ласково сказала одна из женщин.

Увидев сына, Ольга расплакалась.

Женские слёзы – страшное оружие. Каждая капля как пуля, пробивающая сердце мужчины. Косте сделалось нехорошо. Он стал поглаживать мать по плечу, приговаривая:

– Мамочка, не плачь…

Когда Ольга немного успокоилась, спросила:

– Как вы там без меня?

– Не волнуйся, всё нормально. Виталика в детсад отвёл. Сейчас от тебя сразу зайду и заберу его домой. Еду приготовил…

– Сынок, там в нижнем ящике тумбочки простыни лежат. Под ними деньги. Бери сколько нужно, покупай продукты и хорошо кушайте.

– Да, да, мама, – всё сделаю. – Ты же знаешь, варить я умею.

– Смотри за Виталиком. Одного его дома не оставляй, за ним нужен глаз да глаз.

Ольга дала ещё много наставлений по ведению домашнего хозяйства и в конце сказала:

– Как мне не повезло, сынок. Единственная моя подруга и та как назло уехала в отпуск в Хабаровск к больной матери… Скоро меня выпишут. Ты потерпи, сынок. Терпение – тяжкий труд. Но ты потерпи, слышишь, потерпи.

Когда Костя попрощался с матерью и уже выходил из палаты, опять услышал материнский голос:

– Костя, когда уходишь из дома, обязательно проверяй, чтобы газ был выключен и в розетках ничего не оставляй.

– Хорошо, мамочка, – сказа сын и с тяжёлым чувством на сердце вышел из палаты.

Костя привёл домой из детсада Виталика и продолжил заниматься домашними делами. При этом удивился: «И как мать всё это успевает делать?»

Много времени отнимал младший брат. То он ныл, что хочет к маме, и ему пришлось долго объяснять что к чему. То говорил, что вермишель, которую сварил старший брат, невкусная, и не хотел её есть. То просил поиграть с ним в различные игры. А перед сном потребовал, чтобы Костя почитал ему сказки, как это делала каждый день мама.

Уложив Виталика в кровать, Костя почувствовал, что очень устал. Ему хотелось одного: лечь и уснуть. Он даже не вспомнил, что сегодня за весь день он так и не включил компьютер.

И тут Костя подумал, что рубашка у Виталика очень грязная, а сменная рубаха была в корзине для стирки. «Если я не постираю, он ведь завтра пойдёт в грязной», – мелькнуло в голое у Кости. Он вздохнул, встал и отправился в ванную, чтобы заняться стиркой.

На следующий день, вечером, в квартиру Ивановых пришла классная Антонина Петровна и предложила:

– Ситуация у вас серьёзная. Чем тебе помочь, Костя?

– Спасибо, Антонина Петровна, – ответил школьник. – Я как бы сам справляюсь.

– Давай я Виталика заберу к нам. Моя мама утром будет его отводить в детсад, вечером забирать обратно.

Виталик, услышав, что чужая тётенька покушается на его свободу, подбежал к старшему брату, встал за его спину и громко заявил:

– Я никуда из дома не пойду!

– Спасибо, Антонина Петровна, я справлюсь. Маму через неделю обещают выписать из больницы.

– Ну, смотри, – сказала учительница и добавила: – И никогда не забывай: одних людей несчастья ломают, а о других сами ломаются.

Когда классная ушла, Костя подумал: «Эх, была бы жива бабушка, она бы обязательно приехала и помогла мне».

Трудно выбросить из головы мысли, которые притаились в сердце. Каждый день, когда Костик шёл в больницу, думал: «Что же надо сказать маме, чтобы она сильно не расстраивалась?»

А как-то вечером Костя вспомнил, как они всей семьёй садились за стол, ужинали и разговаривали. Только теперь он понял, что семейный очаг – это не помещение, а тепло, которое царит в нём. И сейчас ему очень хотелось, чтобы отец и мать как можно быстрее вернулись домой, и они всей семьей лепили пельмени или смотрели по телевизору какой-нибудь хороший фильм. Оно и понятно: без воспоминаний нет прошлого, без мечты нет будущего.

Когда Ольга выписалась из больницы и пришла домой, она не узнала своего сына. Это был уже другой мальчик. «Дети быстро взрослеют, если оставить их без присмотра», – подумала она, обняла Костю и прослезилась. Но это уже были слёзы не горечи, а радости.

И жизнь в семье Ивановых потихоньку начала налаживаться.

Не хватало только отца. Каждый день ждали от него звонка, чтобы услышать хотя бы его голос.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Пятиклассник Денис Скворцов больше всего в жизни не любил домашние задания. Нет, конечно, манную кашу он тоже не любил, но, всё-таки школьные задания на дом он не любил ещё больше.

В самой школе ему нравилось. Каждый день он узнавал что-то новое, общался с одноклассниками. Нередко происходило что-то интересное. А сегодня на урок «Разговор о важном» пришёл участник Специальной военной операции на Украине и рассказал, как он выследил немецкий танк «Леопард» и подбил его.

И, возвращаясь с другом Никитой домой, Денис сказал:

– Если «Леопарды» сунутся в Россию, когда я вырасту, то тоже подобью хотя бы один танк.

– К тому времени вместо танков придумают что-нибудь другое. Вон, видишь, дроны появились. А раньше их и не было.

– Ну, танки-то всё равно останутся.

– Может, и останутся, но управлять ими будут уже роботы…

И всю оставшуюся дорогу домой друзья обсуждали, какое вооружение появится, когда они станут взрослыми.

Каждый раз после возвращения из школы Дениса тяготила мысль о домашнем задании. Оно было как ложка дёгтя в бочке с мёдом жизни. Ведь после уроков до самого вечера можно было бы поиграть с друзьями в различные игры, сходить на берег Волги, посмотреть хороший фильм, да мало ли ещё развлечений. А вместо всего этого – домашние задания.

Сегодня Денис пришёл домой с хорошим настроением. Но вспомнил, какие уроки будут завтра, и настроение у него сразу испортилось. Уж слишком нелюбимые им предстоят завтра уроки: математика, русский язык, биология, история. А значит, и домашние задания по этим предметам – одна мука. «Лучше бы рисование, труд, физкультура, литература», – подумал Скворцов. А лучше всего, по его мнению, если бы каждый день были одни только уроки литературы.

Литература была у Дениса любимым предметом. Он в отличие от сверстников перечитал множество книг русских и зарубежных писателей. Вчера он закончил читать «Рассказы южных морей» Джека Лондона и принялся за его «Северные рассказы».

Кроме домашних заданий, были в жизни Дениса Скворцова и другие неприятности. Наиграться вдоволь в интернетовские игры, как это делали его сверстники, ему ни разу не удалось. Родители допускали его к всемирной паутине только вечером и то всего на один час и только в том случае, если он не получил в этот день «тройку». Ну что можно успеть за один час? Родители почему-то считали, что зависимость от Интернета у детей надо пресекать. И, к тому же, включали Интернет только после того, как их сын выполнит все домашние задания. Из-за этого Денис обижался на родителей и однажды даже подумал: «Показывают свою власть. Издеваются надо мной». У многих его одноклассников были смартфоны, и они в любое время имели доступ к Интернету. А у Скворцова был кнопочный телефон времён царя Гороха.

Вот такая тяжёлая жизнь была у Дениса. Но он не унывал, ведь встречались и хорошие моменты. И, если подумать, их было гораздо больше, чем плохих. Вот и сегодня настроение сразу улучшилось, как только было принято решение забыть о домашних заданиях до вечера.

Денис переоделся, пообедал, и у него появилось сильное желание сходить на берег Волги или съездить на троллейбусе на возвышенность, с которой как ладони был виден аэропорт. Скворцов вместе с друзьями часто смотрел оттуда, как взлетают и садятся громадные лайнеры. В эти минуты он хотел стать пилотом такого самолёта.

Ещё он любил подолгу сидеть на берегу Волги и наблюдать, как по реке идут большие и малые суда. Но восхищение он испытывал, когда мимо проходил трёхпалубный теплоход. На нём обычно громко играла музыка, и кто-то из отдыхающих обязательно махал ему рукой. И Денису в этот момент хотелось стать капитаном такого теплохода. Мечты помогают жить, особенно детям.

Скворцов позвонил Никите и предложил:

– Давай махнём на Волгу, посмотрим, что там и как. А повезёт, и трёхпалубный увидим…

– Пошёл бы, но не могу. Мне через полчаса идти на секцию по баскетболу, – послышалось в ответ.

– Ну, ладно, бывай, – разочарованно сказал Денис.

Кроме Никиты, у Скворцова было ещё два друга: Данила и Семён.

Денис позвонил Даниле:

– Даня, давай сейчас на Волгу сходим.

– Да мы с тобой там уже сто раз были.

– Ну и что… Может трёхпалубный теплоход увидим…

– Не получится. Я тут упал, ногу зашиб, хромаю.

– А завтра в школу-то придёшь?

– Не знаю. Если будет болеть как сейчас, то нет, конечно.

– Эх, ну ладно, давай выздоравливай. Покедова.

Семёну Денис позвонить не мог: у того два дня назад украли сотовый. «И как это наши старики раньше жили без сотовых?» – подумал Скворцов и пошёл домой к Семёну. Однако по закону подлости, того дома не оказалось.

Денису одному не хотелось идти на берег Волги, ехать к аэропорту в одиночестве тоже не хотелось. Настроение опять упало.

Он вернулся домой. Чтобы поднять себе настроение, стал читать Джека Лондона. Он с восхищением читал один рассказ за другим и поражался, как это люди могут так мучиться и часто выходить победителями в, казалось бы, безвыходной ситуации. Однажды Денис так сильно зимой замёрз, что запомнил тот день в деталях. И было-то тогда всего двадцать градусов мороза. А герои Джека Лондона считали, что день тёплый, если на градуснике всего минус двадцать. А как они выживали, не имея еды?

«А у нас, – подумал Скворцов, – холодильник забит жратвой, и в квартире всегда тепло. А когда летом на улице жара, включаем кондиционер. И как тут силу воли натренировать? Нет для этого никаких условий. Да и зачем? Мы и так легко проживём. Только скучно.

Ну, была бы у меня сила воли. И что? Что с ней делать? А может, она и есть, только применить негде. Вот жили бы мы на Аляске, тогда бы всё стало ясно. И зачем её американцам продали?»

Денис отложил томик Джека Лондона и представил, как несётся на собачьей упряжке по заснеженной равнине.

Зазвонил телефон.

– Привет, сын, – раздался голос отца. – Ты поел? Чем занимаешься? Домашку сделал?

– Делаю, – буркнул Денис.

– Врёшь, небось? Смотри, проверю. Прояви хоть раз силу воли, порадуй нас с матерью.

Скворцов вздохнул, поставил телефон на зарядку, достал с книжной полки толковый словарь и, перелистывая его, пробормотал:

– Сила воли, сила воли…. Да кто вообще знает, что такое эта воля.

Может, у меня её выше крыши. Просто вы не видите…. Ну и где же она?.. А, вот: воля – способность человека преодолевать препятствия, стоящие на пути к цели.

Денис задумался: «Ну, цели-то у меня есть. И много всяких. А препятствия? Да одно, пожалуй. Эти домашние задания. Постоянно мешают заняться чем-нибудь полезным. Время на них тратить приходится. И как преодолеть это препятствие? Да очень просто: отделаться от него. Сделать все домашние задания и поставить галочку. А потом – свобода! Делай, что хочешь».

Скворцов почувствовал, как наполняется гордостью от того, что сам пришёл к такому судьбоносному выводу. А как удивятся родители, когда он объявит им о давно уже сделанных уроках! И небрежно добавит, что так теперь будет всегда.

Денис достал учебники, тетради и взялся за выполнение домашних заданий.

Странно, но сегодня он как-то легко сделал все уроки. И даже не вспомнил учителя истории, который считал свой предмет самым важным. И любил повторять ученикам: «Причиной невыполнения домашнего задания по истории может быть только смерть».

Упражнения по русскому труда не составили, ибо требовали только внимательности. А вот с задачками по математике пришлось повозиться. Но Денис со всем справился.

А когда сложил тетради и учебники в школьный рюкзак, то подумал: «А всё-таки хорошо было бы жить, если бы не было домашних заданий».

ИГРА

После ковида, который долгое время был главной темой в общении учеников 5 «В», некоторое время все разговоры вертелись вокруг оценок и компьютерных игр. Но былого интереса уже не было. Чувствовалось отсутствие острых ощущений.

Однако не зря говорят, что свято место пусто не бывает. Появился квадробинг.

И довольно быстро вошёл в моду. Особенно в младших классах. В связи с этим резко повысился интерес к зоологии. Сначала дети лишь изучали повадки различных животных и пытались им подражать. Кому-то это быстро надоедало, а кто-то увлёкся этим занятием не на шутку.

В 5 «В» самыми ярыми квадроберами стали два друга – Паша Ветров и Дима Дашечкин. Когда они на перемене весело гонялись друг за другом, изображая щенят, то неизменно вызывали одобрительные возгласы зрителей. И завистливые взгляды тех школьников, которые не могли похвастаться чем-то подобным.

Долгое время Паша и Дима были главной достопримечательностью класса. И они этим очень гордились. Но пальма первенства требует постоянного ухода. Иначе её плоды могут утратить свой вкус. Постепенно интерес к знаменитым квадроберам стал снижаться.

В 5 «В» была традиция в конце каждого месяца собираться после уроков и поздравлять одноклассников, у которых в этом месяце был день рождения. Пили чай с печеньем, делали селфи с именинниками и устраивали разные конкурсы. Называли между собой эти посиделки «Днями печенья».

И вот на очередное такое чаепитие одна из девочек – Эллина Чайкина – пришла в образе кошечки. Это был шок для всех собравшихся. Лапки, ушки, мордочка – всё было так похоже. А длинный пушистый хвост – вообще нечто. Эллина мгновенно стала центром всеобщего внимания.

Девчонки восторженно гладили кошачьи аксессуары и выдавали восхищённые междометия.

– Ну, Элька, ты даёшь, – с одобрением протянул Дашечкин. – Добро пожаловать в клуб квадроберов.

А Ветров дёрнул Чайкину за хвост и спросил:

– Да, классные прибамбасы. Где достала?

Эллина грациозно взмахнула лапкой, царапнув Ветрова за ухо и прошипела:

– Фи… Собака! Отвали, пока цел!

– Ну правда, Эль, – пришёл другу на помощь Дашечкин, – скажи, откуда всё это.

И девчонки тоже затеребили подругу:

– Да Эллинка, где взяла такую прелесть? Колись, давай…

Не выдержав напора одноклассников, Чайкина сдалась и выдала секрет:

– Мама на день рождения подарила. На «Вайлдберриз» заказывала.

– На «Вайлдберриз»? А что, уже продают такое? – послышались удивленные голоса.

– А то. На «Ягодках» всё продают, – авторитетно заявила Эллина.

В тот же день Ветров и Дашечкин зашли на сайт «Wildberries» и посмотрели, что там можно купить для квадробинга.

Разнообразие предложений поражало. Но еще больше поражали цены этих предложений.

– Трудно будет уговорить родителей, – вырвалось у Дашечкина.

– Ничего, прорвёмся, – уверенно сказал Ветров. – Придумаем что-нибудь.

На следующий день, придя в школу, Ветров увидел довольное лицо Димы и сразу понял причину этого.

– Уговорил родителей? – спросил он. – Да вижу, что уговорил. Что сказал?

Дашечкин улыбнулся:

– Обещал тройку по русскому исправить. А ты?

– А я сказал: у других ребят в классе есть, а у меня нет. Мы что, хуже всех? Так мне, кроме того, что сам выбрал, ещё и будку заказали. Прикинь, я в ней и спать смогу.

– Ну и везёт же тебе, – с завистью протянул Дима.

Прошла неделя мучительных ожиданий. Наконец заказанные товары были получены. Друзья вдоволь наигрались с ними, устроили фотосессию и выложили в соцсети. Потом стали думать, как эффектнее поразить одноклассников.

Урок истории начался как обычно. Сначала Геннадий Петрович проверил домашнее задание, устроив беглый опрос. Затем класс прослушал доклад одного из учеников. Учитель благожелательно внимал выступающему и довольно кивал, отмечая наиболее удачные места. Он, конечно, понимал, что большая часть доклада была просто скопирована из интернета, но уже то, что ученик сумел найти нужную информацию среди гор мусора, было совсем неплохо.

Похвалив докладчика и объявив новую тему, Геннадий Петрович раздал классу чистые тетрадные листки и сказал:

– Как мы с вами уже знаем, древнейшие люди прошли четыре стадии развития: от человека прямоходящего до человека разумного. Теперь мы приступаем к изучению истории цивилизаций. И начнём изучение с государства на берегах Нила. Сейчас вы посмотрите небольшой фильм о Древнем Египте. А после этого письменно ответите на несколько вопросов. Какие будут вопросы я вам заранее не говорю, поэтому будьте внимательнее и постарайтесь выделить самые важные моменты из показанного в этом фильме.

Шторы на окнах опустились, и включился проектор.

Дашечкин и Петров переглянулись и бесшумно сползли на пол.

После показа фильма учитель напомнил классу, что теперь предстоит небольшая письменная работа. Потом он подошел к доске, чтобы записать вопросы, на которые нужно было ответить.

И тут Геннадий Петрович почувствовал какое-то оживление в классе.

Учитель повернулся и увидел, что в проходе стоят две собачки. То, что это Ветров и Дашечкин, можно было догадаться только по опустевшим местам этих учеников. Ну, ещё и по одежде. А вот мордочки и хвосты были вполне натуральными.

Иван Петрович не спеша подошёл к Ветрову и, наклонившись, почесал его за ухом.

– Хороший пёсик, – ласково произнёс учитель. – Ты учиться пришёл?

Ветров вошёл в роль и лизнул гладившую его руку.

Дашечкин решил получить свою порцию внимания и, глядя на учителя, негромко тявкнул.

Геннадий Петрович взглянул на него и восхищённо сказал:

– Ты тоже хочешь учиться? Какие глазки умные! Вот видите, ребята, – обратился он к застывшему классу, – даже собачки тянутся к знаниям. Берите с них пример. А сейчас давайте за работу. Не отвлекайтесь. На перемене с ними поиграете.

Убедившись, что большая часть класса вернулась к работе, учитель тихо сказал квадроберам:

– А вы, друзья, подождите. Не мешайте остальным. Скоро урок закончится. И когда в следующий раз придёте в школу, вы уж не забудьте намордники надеть. Так, на всякий случай.

Ветров обиженно заскулил и отвернулся. До конца урока друзья молча просидели под столом. Зато после звонка они в полной мере насладились вниманием одноклассников.

На следующий день учителя истории срочно вызвали к директору. В кабинете кроме Анфисы Леонидовны – директора школы – сидела и какая-то женщина с высокой модной причёской и круглым недовольным лицом.

– Геннадий Петрович, это мама Паши Ветрова, – сказала директор. – Она говорит, что вы на последнем уроке не совсем корректно отнеслись к её сыну…

Госпожа Ветрова возмущённо всплеснула руками:

– Не корректно? Да он явно издевался над Павликом. При всём классе. Это что, у вас нормально – ребёнка травмировать? Мой сын вчера сам не себя не похож был, когда из школы пришёл.

– Да он и на уроке сам на себя не похож был, – усмехнулся историк. – Вы ведь знаете, что ваш сын увлекается квадробикой?

– Знаю, конечно. Я о своём сыне всё знаю. Но это не ваше дело – чем там мой сын увлекается.

Геннадий Петрович пожал плечами и согласно кивнул:

– Не моё. Здесь вы правы. Ну а если увлечение вашего сына начинает мешать другим? Тогда как? Вчера, например, Паша чуть не сорвал мне урок. Да и вообще, вам не кажется, что в 12 лет подобные увлечения выглядят уже несколько странно? Если для первоклассников бегать в масках животных ещё допустимо, то к пятому классу пора бы уже и переболеть этим. По-моему, у вас есть повод для беспокойства. Смотрите, как бы ваш сын не заигрался. А то потом эту проблему решить будет очень непросто.

Госпожа Ветрова с перекошенным лицом вскочила со стула и выпустила наружу распиравшее её негодование:

– Не надо меня учить, как мне моего сына воспитывать. Я же мать – я знаю, что для него лучше. А вот таких, как вы, вообще нельзя к детям допускать. Намордник он хочет на моего сына надеть… На себя надень! Я найду на вас управу.

И она вышла из кабинета, хлопнув дверью так, что почётные кубки на стенных стеллажах задрожали.

– Зря вы так, Геннадий Петрович, – осуждающе произнесла Анфиса Леонидовна. – Нельзя в таком тоне разговаривать с родителями учеников. К тому же, отец Ветрова – большой друг нашей школы. Именно с его помощью был установлен забор вокруг школьной территории.

– Да причём тут забор, – отмахнулся Геннадий Петрович, – я ведь говорю о воспитании. Вам не кажется, что человечество медленно, но верно сходит с ума?

– Ну, это не нам с вами решать. Вы там с квадроберами поаккуратнее. А то как бы эта родительница и в суд на школу не подала. Нам скандалы не нужны.

Полгода школа жила без скандалов. А потом, как всегда неожиданно, произошло очередное происшествие. Паша Ветров на перемене сильно покусал второклассницу, которая никого не трогала и, стоя на четвереньках, мирно ела из мисочки свой «KITEKAT».

ВЕСЁЛЫЙ ДЕНЬ

Утром отец разбудил Павлика, тряся сына за плечо и весело повторяя:

– Вставай, пятиклассник, труба зовёт.

– А можно, я сегодня в школу не пойду? – открыв глаза, спросил Павлик.

– Можно, – ответил отец. – Только в том случае, если ты сейчас быстро встанешь, оденешься, поешь и застелешь кровать, – ответил отец.

Павлик встал и проделал все процедуры, которые предложил отец. И всё это время думал, что, завершив утреннюю суету, сядет, включит айпад и поиграет в свои любимые игры.

Но не тут-то было. Отец сказал:

– Ну, а теперь в школу.

– Как? Ты же обещал, – удивился Павлик. Отец его никогда не обманывал.

– Первое апрель, никому не верь, – сказал отец и засмеялся.

Когда закончился первый урок и учитель покинул класс, Коля Зуев, сидевший у окна, неожиданно показал пальцем в сторону улицы и крикнул:

– Смотрите! Смотрите! Жирафа ведут! Цирк, наверное, к нам едет.

Все, кто ещё не успел покинуть помещение класса, в том числе и Павлик, кинулись к окнам, но никакого жирафа на улице не увидели.

– Первое апреля. Розыгрыш, – объявил Зуев и рассмеялся. По его лицу было видно, что он рад, что его фокус удался. И загадочно добавил: – Это ещё не всё.

В начале большой перемены Федя Шишков громким голосом сделал объявление:

– Внимание! Вчера родители купили мне спортивный велосипед! По этому случаю угощаю всех желающих сникерсом. Кто желает, поднимите руку.

Про жирафа ещё никто не забыл. Руку подняли только двое. Павлик руки не поднял. «Розыгрыш» – подумал он.

– Не хотите, как хотите, – разочарованно сказал Фёдор, полез в рюкзак. Тем, кто поднял руку, Шишков вручил по пять сникерсов.

«Вот чёрт, а я пролетел,» – подумал Павлик. Сникерсы он любил даже больше, чем халву.

На следующей перемене некоторые предпринимали попытки разыграть одноклассников, но все помнили про жирафа, и ни одна попытка успеха не имела.

Последним уроком была литература. Когда ученики подошли к нужному кабинету, он оказался закрытым. Пятиклассники столпились около двери, а староста класса Маша Головко пошла в учительскую. Вскоре вернулась и объявила:

– Ангелина Петровна заболела, урока не будет.

– Ура! – крикнул Коля Зуев. – По домам.

– Как тебе не стыдно, – обратилась староста к Зуеву. – Человек заболел, а ты радуешься.

И неожиданно улыбнулась и весело сказала:

– Розыгрыш!

После этого достала ключ и открыла кабинет литературы.

Все опешили: Маша всегда была серьёзной и почти никогда не шутила.

– Задолбали уже этими розыгрышами, – буркнул Павлик и вместе со всеми зашёл в класс.

Тема урока казалось Павлику неинтересной. Он сидел, скучал и периодически поглядывал на стену справа, на которой висели портреты русских классиков. Чаще всего он бросал взгляд на Льва Толстого. Павлику казалось, что вот сейчас писатель улыбнётся, подмигнёт и скажет:

– Первое апрель – никому не верь.

Но Лев Николаевич смотрел на него строгим взглядом, как бы осуждая, что тот не слушает, что говорит учитель литературы.

Наконец урок закончился, и Павлик с поднявшимся настроением поспешил домой.

Он быстро переоделся, пообедал и сел выполнять домашнее задание. Он всегда старался быстрее отделаться от этого, чтобы спокойно включить айпад и погрузиться в увлекательный мир Tomb Raider.

Он ещё не успел решить задачку по математике, как брякнул сотовый телефон. Павлик прочитал СМС: «Открой наконец мне дверь в подъезде. У вас что домофон гавкнулся?».

«Кто там ещё?» – подумал Павлик и спустился с третьего этажа на первый. Открыл дверь, но никого не увидел. «Очередной жираф», – поморщился он и недовольный вернулся в квартиру.

Павлик разделался с заданием по математике и стал выполнять упражнение по русскому языку.

Снова ожил сотовый. На этот раз был звонок. Павлик взял телефон и услышал: «Здравствуйте, это уголок Дурова? Вам нужна говорящая лошадь? Только не бросайте трубку, знаете, как трудно набирать копытом!»

Павлик отключился и вслух сказал:

– Это всё, наверно, Колька Зубов. Вот гад…

Через несколько минут раздался звонок городского телефона. Павлик поднял трубку и услышал: «Это из ЖКХ. Через час отключат воду. Запасайтесь водой во все ёмкости».

«Ага, сейчас побегу. Больше меня не проведёшь», – подумал Павлик и продолжил делать уроки.

Но вскоре он вспомнил, как два месяца назад отключили воду, и как они с отцом бегали по магазинам, чтобы купить воду в пятилитровых бутылках.

Павлик встал и пошёл запасаться водой.

Не успел он сесть за стол, опять зазвонил городской телефон.

– Алло, кто это? – спросил Павлик.

– Это из ЖКХ! – послышалось из трубки. – Вы воду набрали?

– Набрал, – машинально ответил школьник.

– Подогревайте воду, сейчас слона мыться приведём.

Павлик бросил трубку и вновь вернулся к домашнему заданию.

Было ещё два провокационных звонка от одноклассников, но он сразу раскусил звонивших.

Ближе к вечеру ему на сотовый позвонил одноклассник Олег Привалов:

– Ты помнишь к нам приходил ветеран Отечественной войны, и всех нас телевидение снимало?

– Помню, а что? – спросил Павлик.

– А то, что сегодня вечером нас покажут в программе «Местное время».

– Первое апрель – никому не верь? – усомнился Павлик.

– Мне позвонила Маша Головко, говорит, она оповестит всех девчат, а меня попросила обзвонить всех пацанов, – сказал Привалов и добавил: – Если не хочешь смотреть, не смотри. Твоё дело.

«Врёт, наверное, розыгрыш», – решил Павлик, откладывая телефон.

А через пять минут подумал: «А если не врёт? А то получится как со сникерсом».

Ему очень хотелось хотя бы мельком посмотреть на себя по телевизору. Такого в его жизни ещё не было.

И после ужина он вместе со своими родителями от начала до конца посмотрели программу «Местное время», но… обещанного три года ждут.

Уже в кровати Павлик воспроизвёл хронологию прошедшего весёлого дня и подумал: «Какой дурак придумал этот День дурака?». Закрыл глаза и быстро уснул.

Ему приснился урок литературы. Он посмотрел направо и увидел, что портретов Толстого, Пушкина и Гоголя на стене не было. На их месте висели портреты Дарьи Донцовой, Дмитрия Быкова и Гузель Яхиной. Все трое по очереди улыбались Павлику, подмигивали и говорили: «Первое апрель – никому не верь».

ОДИН ДЕНЬ АНТОНА ДОНЦОВА

По утрам звонок будильника напоминает, что жизнь продолжается. Восьмиклассник Антон Донцов встал с постели, машинально проделал все утренние процедуры, позавтракал, оделся, попрощался с родителями и пошёл в школу.

Пасмурное апрельское утро не радовало. По дороге Антон ничего привлекательного не увидел, но в школе кое-что интересное было.

У них в пятом классе самым маленьким по росту был Коля Иванов, и все звали его Карлик. Три года назад его родители уехали работать за границу, прихватив с собой сына, – и о Коле все быстро забыли. И вот на днях семья Ивановых вернулась, и сегодня Коля вдруг опять появился в классе. Мальчишки и девчонки обступили его и увидели, что ростом он стал гораздо выше всех своих сверстников. Иванов, не скрывая удовольствия, спросил:

– И что вы скажете теперь?

– Ну ты и жираф! – удивился Антон.

А ещё Витька Сычёв, который всем говорил, что после школы пойдёт в военное училище, опять бодался с математичкой Надеждой Ивановной. Он не смог ответить на вопросы, и она попыталась его подколоть:

– Это ведь про тебя сказано «как одену портупею – всё тупею и тупею».

А он ей:

– Правильно говорить надену!

Надежда Ивановна на мгновение растерялась, но быстро собралась и сказала:

– Да, конечно, надену, я оговорилась, – и бросила на Сычёва недобрый взгляд. В этот момент выражению её лица можно было прочесть только нецензурные выражения.

Донцов давно заметил, что в лице учителя по математике многие в классе хотели бы видеть другое лицо.

Но самое лучшее, что было сегодня в школе у Антона – это его общение с одноклассницей Лерой Гавриловой. Когда он смотрел в её зелёные глаза, он больше ничего не видел. Ничего!

Антон ещё не знал, что в вопросах любви иной раз нельзя доверять даже своему сердцу.

Донцов возвращался домой после школы, сожалея, что урока литературы сегодня в расписании не было. Вместо уроков химии и физкультуры он предпочёл бы уединиться и почитать Джека Лондона или поиграть в шахматы.

Почему-то именно сегодня он очень сильно проголодался.

Пустой желудок бурчал и подгонял его быстрее добраться до дома.

Войдя в квартиру, Донцов быстро снял куртку и метнулся на кухню. Поставил разогреваться борщ и пошёл менять школьную одежду на домашнюю.

Антон съел два половника горячего борща, но почувствовал, что не наелся. Аппетит приходит на запах еды. Он разогрел ещё два половника и съел.

После этого Антон решил, что лучше сразу отделаться от своей ежедневной семейной обязанности. Мать уже давно поручила ему каждый день протирать влажной тряпкой комнаты по очереди: сегодня – одну, завтра – другую. Первое время он болел за порученное дело, но вскоре выздоровел. «Зачем, – думал он, – протирать эту пыль каждый день? Пусть полежит. А один раз в месяц всё убрать».

Ему не нравилось, что жизнь уходит на всякую ерунду: то сходи в магазин, то свари гречку или картошку, то сходи заплати за электроэнергию, то дождись сантехника, то пропылесось ковровые дорожки, то стой и жди во дворе машину, когда она приедет за мусором, то… И так изо дня в день. Не в этом же заключается смысл жизни? Конечно, можно всю жизнь прожить и так. Но это же неинтересно. Жизнь даётся один раз. И прожить её вот так?

В бытовой суете есть хоть какой-то смысл, но люди часто совершают совершенно бессмысленные действия. Причём, чем бессмысленнее занятие, тем больше желающих в нём участвовать. Вон в школе девчонки красят волосы на голове то в розовый, то в синий цвет. А многие с утра до вечера делают селфи – и никак не могут налюбоваться собой. А то как дебилы стоят перед камерой и целый час повторяют одни и те же движения. Это у них называется челлендж. А недавно Антон узнал, что появилась новая игра под дурацким названием «поп-ит». И выражение «Мой друг попытер» – это не оскорбление.

«А действительно, в чём же смысл жизни?» – впервые всерьёз задумался Антон, долго размышлял – и не находил ответ на этот вопрос.

Заверещал дешёвый сотовый телефон, звонил Виктор Сычёв:

– Слушай, Антон, я сейчас по твоему совету посмотрел гамбит Морра и гамбит дракона. И руки зачесались тебя ободрать. Давай я сейчас подскочу, сгоняем пять-шесть партий…

– Я сейчас морально не готов. Давай завтра, – ответил Донцов.

– Ну… завтра так завтра, – неохотно согласился Сычёв и отключился.

В это время Антон обычно делал домашнее задание, но никакого желания заниматься этим сейчас не было. И он решил отложить это дело на вечер.

Он включил ноутбук и стал читать различные мнения о понятии «смысл жизни». Чаще всего смыслом жизни называли вырастить своих детей, приобрести власть, деньги. Реже – сделать наш мир более совершенным.

Были и другие мнения. Антон впервые узнал, что есть целое учение под названием гедонизм, согласно которому удовольствие является высшим благом и смыслом жизни. И Донцов без колебаний отверг эту идеологию. Если все будут стремиться только к удовольствиям, то кто же будет двигать человечество вперёд?

А один юморист написал, что смысл жизни мужчины состоит в поиске женщины, которая наполнила бы его жизнь смыслом.

Антон думал: «Вот я уже прожил пятнадцать лет. И что? В чём же смысл прожитых лет?» И не находил ответа.

Донцов вспомнил разговоры со своим дедом, когда тот рассказывал, как они жили раньше. И при этом возмущался, что у трудящихся уже отобрали почти всё. А когда Антон спросил:

– Дедуль, а что отобрали?

Дед выставил растопыренные пальцы руки и, загибая их, стал считать:

– Восьмичасовой рабочий день отобрали. Пенсию у мужиков в 60 лет, а у женщин в 55 украли, бесплатное обучение в вузах отобрали, дешёвые лекарства отобрали, раньше бесплатно давали квартиры, сейчас не дают; раньше никаких штрафов не было, сейчас их куча; никогда в магазинах не повышали цены, а сейчас посмотри, что творится; а ЖКХ – снимают последнюю рубашку, сволочи! – и он погрозил кулаком кому-то в небо. –И ты думаешь это всё?.. Внучок, мне жалко ваше поколение.

Антон думал, как же во всём этом разобраться. И не находил ответа.

Вечером, за ужином он пытался поговорить по этим волнующим его вопросам с отцом, но тот ничем ему не помог. Он сказал:

– Сынок, у меня образование ПТУ и шофёрские курсы. Моё дело весь день крутить баранку троллейбуса №7 и кормить вас. Я и сам толком не пойму, что у нас в стране творится… А ты продолжай хорошо учиться, чтобы поступить в институт. Получишь образование – глядишь, и разберёшься во многих вопросах. А пока больше читай, в книгах много чего есть.

С чувством неудовлетворённости Антон лёг спать и подумал: «В жизни сегодняшнего дня у меня какой-то смысл был».

И долго ворочался, прежде чем уснуть.

Стоит один раз задуматься над смыслом жизни – и болезнь становится хронической. А смысл жизни, как солнце на небе, то появляется, то исчезает. И нередко с годами смысл жизни приобретает новый смысл.

Но Антон Донцов этого пока ещё не знал.

У КОСТРА

Больше всего в жизни я люблю ходить в походы. И вот сегодня, как говорит мой друг Женька, сбылась мечта идиота.

Мы только что окончили седьмой класс и пошли в двухдневный поход с ночёвкой.

Мы уже наигрались в волейбол и в футбол, поджарили на костре сосиски и с удовольствием съели их. А к ним добавили продукты, которые были в рюкзаках у каждого из нас. Уже перепели все песни, которые мы обычно пели хором под гитару.

И вот почти весь наш класс сидит на берегу реки вокруг большого костра, и моя душа наполнена радостью. Уже стемнело, и галдёж пошёл на убыль.

Вместе с нами и на сей раз наша учительница по русскому языку и литературе Нина Васильевна, она же и наша классная. Мы её любим больше, чем кого-либо из учителей. Она всегда понимала нас и пыталась найти в нас что-то хорошее. И если у многих учителей были уничижительные прозвища, то свою классную за глаза мы ласково называли Нивасик.

И неожиданно для всех Нина Васильевна предложила:

– А давайте по очереди по кругу каждый расскажет какой-нибудь интересный случай, который произошёл с ним в школе за этот учебный год…

– А смешной можно? – спросил кто-то.

– Конечно, можно. Ну что, принимается? – задала вопрос классная.

– Да… Принимается… Давайте… – раздались голоса.

– Вот и хорошо, – сказала Нивасик и добавила:

– Оля, начнём с тебя и пойдём по часовой стрелке.

– Ой, а я что-то сразу и не могу вспомнить… – смутилась Оля Черкасова. – Но я расскажу про своего брата Диму. Он тоже в нашей школе учится, в третьем классе… Им учительница задала выучить наизусть стихотворения про бегемотов. И он так прочитал: «Вот летают бегемоты, кто-то с песней, кто молчком. Я бегу, обутый в боты с фиолетовым очком». А надо было «с сочком».

Все похихикали, громче смеялись пацаны.

Следующим рассказчиком была Татьяна Черникова. Она улыбнулась и говорит:

– Почему-то с ходу вспоминаются только смешные случаи. Все, наверное, обратили внимание, что наша буфетчица любит надевать розовый костюм и розовым веки накрасить. Мы вот недавно с Яной зашли в буфет и видим: она скомкала пиццу в руке, запихала её в рот и говорит с полным ртом: «Это я её вам рекламирую».

Было не очень смешно.

Следующей была Таня Свириденко. Она говорит:

– А я тоже про своего брата расскажу. Фёдор учится в первом классе и тоже у нас. Приходит он недавно домой и говорит родителям, что их учительница ест собак. А он очень любит собак. И просит родителей рассказать об этом директору школы. Оказалось, что их учительница объясняла что-то, проронив фразу «да я на этом собаку съела».

А Соня Головко тоже про буфетчицу рассказала:

– Я в марте ездила на областную олимпиаду по русскому языку.

Утром в гостинице спустились в буфет на завтрак. Разглядываем ценники и видим на одном написано «шЕколад». Девчонки тыкают в ценник пальцем и смеются. Буфетчица увидела нашу реакцию, дёрнулась, но ничего не сказала. Вечером приходим в этот буфет на ужин. Смотрим, на ценнике написано уже не «шЕколад», а «шИколад». Мы грохнулись со смеха. А обиженная буфетчица гордо так говорит: «Что ржёте. Я же знаю, что ЖИ-ШИ пишется с буквой И».

Все посмеялись, но недолго.

Наверное, Михаилу Зубову больше всех понравилось выступление Аси Плохотиной, потому что в её рассказе он был главным героем. Ася говорила громко и чётко:

– У меня самая интересная история связана с уроком физкультуры. Вы видите, какой у нас Миша громадина, наверно, рост под два метра. Так вот, играли мы в баскетбол. Несётся, значит, Миша с мячом к нашему кольцу. И тут мои 155 см при тощеватом сложении решили блокировать его. По офигевшим глазам Миши, бегущего на огромной скорости прямо на меня, я поняла, что такой подставы он не ожидал. Успел затормозить в последний момент, с досадой посмотрел так сверху вниз и торжественно вручил мне мяч.

– Браво, Миша! – крикнул кто-то. И все дружно зааплодировали.

– Миша, а ты помнишь эту сцену? – спросила Нина Васильевна.

– Конечно, – ответил смущённый Зубов. – Разве такое можно забыть.

Интересную историю рассказала Анна Житецкая:

– Это было не с нами, но имеет отношение к нашей школе. Папа познакомился с мамой на пляже в городе Сочи, далеко от нашего города. Оказалось, что живут они в одном городе и оба заканчивали нашу школу. Зимой я поехала к бабушке в деревню. Там в её альбоме увидела фотографию, на которой папа на последнем звонке несёт на руках первоклассницу с колокольчиком. Оказалось, что эта первоклассница – моя мама. А у нас дома такой фотографии нет.

– Вот как в жизни бывает, –удивилась Нина Васильевна. – Прямо сюжет для повести.

Следующим встал Алексей Николаев, держа в руках тетрадь, и сказал:

– Вы знаете, что после школы я собираюсь поступать в университет на филологический факультет. Хочу изучать русский язык, в нём так много интересного. И хочу пропагандировать наш язык, а то от вывесок на английском уже рябит в глазах. Живём, будто в оккупированной стране. Поэтому внимательно слежу за речью людей…

– Алёша, – прервала его Нивасик, – ты – молодец.

– Спасибо, Нина Васильевна, – сказал Николаев и продолжил: – Год назад я начал записывать перлы наших учителей. Вот они для меня и были запоминающимися моментами прошедшего года. Кое-что почитаю вам. Первое. Микробы в наш организм попадают с руками.

– Это Надежда Филипповна, – крикнул кто-то, назвав по имени нашу биологичку.

– Не будем называть имён – сказал Алексей и посмотрел в сторону Нины Васильевны. Видимо, он сомневался, стоит ли подчёркивать безграмотность учителей и тактично ли всё это выглядит.

Не увидев на лице Нивасика возражений, Николаев стал читать дальше:

– Это вам тригонометрия, а не физика какая-то, где надо химичить.

Кто-то захихикал, а кто-то стал перешёптываться. Алексей улыбнулся и процитировал:

– Замечание на физкультуре. Синицын, если и на этот раз не перепрыгнешь коня, то ты загубишь бедную скотину.

– Было такое! – крикнул Синицын.

– Оля, перестаньте улыбаться, вы не на Тверской.

– Это про меня, – сказала Оля Черкасова и закрыла лицо руками.

А оратор не унимался:

– Зубов, твой затылок меня не возбуждает…

– Зубов уже второй раз главный герой, – не выдержала Нина Васильевна и засмеялась.

Алексей посмотрел на Женьку Самойлова и сказал:

– Самойлов, у тебя, как у лягушки, язык постоянно открыт.

– Она меня уже задолбала, – возмутился Женька, но, кто конкретно его замучил, не сказал.

Следующая цитата была такой:

– Богомолов, ты почему у доски кривляешься? У вас что, в семье так принято… у доски кривляться.

Юрка Богомолов не стал подавать свой голос, и Алексей продолжил:

– Синицына, ты что мел лижешь, корова что ли?

Людки Синицыной с нами не было.

А дальше мы услышали такое:

– Сменная обувь – это ваше лицо.

Но больше всего мне понравилась последняя фраза будущего филолога:

– Дежурные, откройте окна и гоните всех из класса.

Из всех выступающих Алексей Николаев получил самые громкие аплодисменты.

Очередь выступать дошла до старосты класса Марины Зайцевой.

Она встала, сделала большую паузу, тяжело вздохнула и сказала:

– А для меня самая яркая история за прошедший год случилась, когда заболела Тома Зудина. Помните, она попала в реанимацию и, чтобы поддержать её, Нина Васильевна принесла 29 конвертов, отменила сочинение и попросила каждого из нас на уроке написать ободряющее письмо Тамаре. К сожалению, она опять в больнице, и её сейчас нет с нами. Каждый из нас тогда написал письмо, положил в конверт, запечатал и в графе «Кому» подписал конверт. И я через два дня, когда Тому перевели из реанимации в общую палату, вручила ей эти 29 писем. Если бы вы видели в этот момент её глаза.… Такого взгляда я ни у кого не видела. И никогда не забуду этот благодарный взгляд. Мы с ней тогда обнялись, долго стояли в обнимку и плакали. Бывает боль, которую можно утопить только в собственных слезах… – Марина помолчала и добавила: – Вот этот эпизод жизни и был для меня самым-самым за последний учебный год.

Когда Марина Зайцева села на своё место, все молчали.

И вдруг ветки деревьев над нашими головами зашумели от налетевшего ветра и неожиданно пошёл проливной дождь.

Все быстро разбежались по своим палаткам. Дождь долго не прекращался. Костёр быстро залило водой.

Жаль, что до меня не дошла очередь, и я не успел рассказать, какой момент жизни за прошедший учебный год был для меня самым ярким.

НЕОЖИДАННЫЕ ВЫБОРЫ

Однодневный летний поход в лес седьмого «Б» подходил к концу. Классный руководитель Зоя Сергеевна провела уже все мероприятия, которые запланировала. «Ещё часок побудем в лесу и пора возвращаться», – решила она.

В отличие от многих учителей школы, имеющих обидные прозвища, Зою Сергеевну за глаза ученики называли ласково – Золушка. Она одевалась очень скромно, и это её питомцы сразу заметили. Даже сотовый телефон у неё был кнопочный старого образца, хотя большинство учеников класса уже носили с собой смартфоны. Именно поэтому она и получила такое прозвище, которое к тому же было и созвучно с её фамилией – Лужкова.

Когда Зоя Сергеевна увидела, что почти все дети уткнулись в свои смартфоны и айпады, то подумала: «С каждым годом техника становится миниатюрнее. То же и с разумом – все гиганты мысли жили в прошлом». Ей очень не нравилось, что ученики существенную часть своей жизни проводят в виртуальном пространстве.

Она встала и громко объявила:

– А сейчас, ребята, последний пункт нашей программы!

Ученики сгруппировались поближе к Золушке. Все расселись кто на чём, и Зоя Сергеевна продолжила:

– Проведём необычные выборы: выбирать будем только из мальчиков. Самого умного, потом самого смелого в классе, затем самого доброго, сильного и так далее. А вот выдвигать кандидатуры и голосовать будут только девочки. Ребята, которых изберут, уже не имеют права быть номинированы на другие звания. Все поняли условия выборов или повторить?

– Поняли… Понятно, – послышались оживлённые голоса.

– Итак, девочки, кто желает выдвинуть кандидатуру на номинацию «самый умный мальчик в классе»?

Староста класса Надя опередила всех:

– Конечно, Саша Нечаев. Он у нас единственный отличник.

«Меня, конечно, не назовут», – подумал Пётр Трофимов. Он не хватал с неба звёзд; считал, что на всех звёзд не хватит, но был твёрдым хорошистом.

– Другие кандидатуры будут? – спросила классная.

– Не будут… Конечно, его… – послышались девичьи голоса.

– Тогда, девочки, голосуем. Кто «за», поднимите руку, –предложила Зоя Сергеевна.

Сашу Нечаева избрали единогласно. А Саша сидел на пеньке и не проявлял никакой радости. Кому есть чем гордиться, тот в этом не нуждается.

– Теперь номинация кто «самый смелый»? Давайте кандидатуры, – предложила Золушка.

«Мою фамилию, конечно, и тут не назовут», – подумал Пётр Трофимов.

– Колесников… Нет, Латышев… Заварзин… – единодушия уже не было. Голосовали за каждого из названных учеников. С перевесом в один голос самым смелым был признан Латышев.

– Теперь называйте кандидатуры на звание «самый дисциплинированный», – сказала Зоя Сергеевна.

«Вот здесь меня могут назвать», – подумал Трофимов.

– Пичугин… Шрамко… Зайцев… – предложили ученицы.

Пичугин набрал голосов больше, чем его соперники.

Потом начали выбирать самого сильного. И у Трофимова в голове промелькнуло: «Здесь меня точно назовут и изберут. Конкурентов у меня нет». Он считал, что может побороть любого в классе, да и на турнике подтягивался так, что все пацаны завидовали ему.

Предчувствие победы может и не стать чувством. Его действительно назвали, но в ходе голосования избрали другого ученика.

«Вот чёрт. Это же несправедливо!» – возмутился про себя Трофимов.

– А теперь называйте кандидатов на номинацию «самый скромный», – сказала Зоя Сергеевна.

– Самойлов… Коршунов… Окунев… – послышались из разных сторон голоса.

– У меня самоотвод! – крикнул Коршунов, вскочил с места и добавил: – Кто у нас действительно самый скромный, так это Максим Самойлов. Вспомните о всех его проявлениях скромности. Девчонки, голосуйте за него!

– Это твоё выступление, – сказала Зоя Сергеевна, – лишний раз подтверждает, что ты должен остаться в списке кандидатов в номинации «самый скромный».

Тут все загалдели, будто эта номинация была самой важной. Всех названных оставили в списке. По итогам голосования самым скромным оказался Фёдор Окунев.

Он встал и сказал:

– Девочки, спасибо. Когда нас хвалят, хочется верить, что нам говорят правду.

После этих слов Зоя Сергеевна стала аплодировать, и все последовали её примеру.

«А я разве не скромный?» – подумал Пётр Трофимов, но продолжал вяло хлопать в ладоши.

Когда очередь дошла до номинации «самый добрый», эмоционально выступила первая красавица класса Катя Свиридова. Она сказала:

– Тут других кандидатур быть не может. Только Миша Карпенко. Помните, мы собирали вещи для детских домов. Кто больше всех принёс? Миша. А кто из нас делает кормушки для птиц? Никто, только один Миша. Ещё он покупает корм и кормит бездомных кошек и собак. Да и в общении со всеми в классе… Короче, предлагаю других кандидатур не предлагать.

– Правильно… Кроме него некого… Мишка – молодец! – послышались голоса.

Было полное единодушие. Девчонки единогласно избрали Михаила Карпенко.

Из всех девочек класса Трофимову больше всего нравилась Наташа Соловьёва. Пётр периодически поглядывал на неё и всё ждал, что она при голосовании назовёт его фамилию. Но Наташе и в голову не пришло вспомнить о Трофимове.

Потом без лишних прений избрали самого честного, затем самого трудолюбивого. При этом фамилия Петра Трофимова не прозвучала.

Последняя номинация была «самый бескорыстный».

И тут встала самая маленькая девочка в классе, по имени Дарья, и звонким голосом сказала:

– Я предлагаю номинацию «самый бескорыстный» отдать Ивану Данилевскому. Он регулярно три года подряд собирает мусор вокруг своего дома в радиусе ста метров…

– Это у него натура такая! С ассенизаторским уклоном! – громко сказал Трофимов язвительным тоном. Он разозлился, что его обошли стороной во всех номинациях.

– Пётр! Подобные шутки не уместны, – одёрнула Трофимова Зоя Сергеевна и добавила: – Человек выделил себя из природы и объявил её окружающей средой. И загаживает эту окружающую среду, чтобы жить на помойке. Видите, что здесь в лесу творится. Ужас!

Ивана Данилевского единогласно признали самым бескорыстным.

Когда неожиданные выборы закончились, Зоя Сергеевна выступила с инициативой:

– Давайте соберём весь мусор, свой и чужой, в радиусе ста метров, как это делает Ваня Данилевский, и сожжём его. Природа нам скажет спасибо за это.

Кто с энтузиазмом, а большинство учеников без него пошли собирать мусор.

Когда дело было сделано и костёр залили водой из реки, все собрались и пошли в город.

Дорога была неблизкой. Ученики пели песни, рассказывали свежие анекдоты, смеялись. И только Пётр Трофимов шёл молча. Он надул губы и спрятался за ними.

Трофимов перебирал в памяти процедуру неожиданных выборов и в десятый раз спрашивал себя: «Почему? Почему я не победил ни в одной номинации?» Спрашивал себя и не находил ответа.

РАЗГАДАННАЯ ТАЙНА

Это было в девяностых годах прошлого века, когда я учился в седьмом классе. Подавляющее большинство россиян испытывало большие трудности в связи с тем, что после распада СССР в стране царил хаос. Многие заводы, фабрики и другие предприятия закрывались, росла инфляция, резко повысился уровень преступности.

Нас было трое друзей детства, и мы жили в одной высотке. Семья Витьки Комарова занимала квартиру на седьмом этаже, квартира у Серёжки Бутова была на втором, а я жил на третьем.

Мы так дружили, что называется не разлей вода, и учились в одном классе. Но неожиданно для меня в восьмом классе Витька и Серёжка стали как-то сторониться меня. И почти перестали приглашать меня к себе домой.

Именно в это время и Комаров, и Бутов ни с того ни с сего вдруг разбогатели. И тот, и другой купили себе хорошие костюмы, кожаные куртки, кроссовки, дорогие велосипеды. В их квартирах телефонов не было. И они даже приобрели какое-то приспособление, у которого было два телефонных аппарата и длинный провод. Один установили в квартире Комарова, а другой – в квартире Бутова. И эти два аппарата были соединены проводом, который тянулся по внешней стене высотки из окна Витьки на лоджию Серёжки. И хвастались, что разговаривают друг с другом, не выходя из дома. В ту пору ещё не было ни сотовых телефонов, ни даже пейджеров.

Но никто из одноклассников не мог понять, откуда у них появились такие деньги. Именно в это время в их поведении стали появляться нотки высокомерия.

У Витьки отца не было, одна мать. И та работала дворником. У Серёжки отец был разнорабочим в санатории, а мать работала там же официанткой. И к тому же отец был пьяницей. Какие уж тут большие деньги?

Однажды я спросил у Витьки:

– Витёк, а откуда у тебя столько денег?

– Это тайна. Не скажу, – ответил Комаров.

На следующий день я подошёл к Серёжке и говорю:

– Серёж, мы с тобой друзья или нет?

– Ну, – буркнул он.

– Где ты берёшь деньги, чтобы всё это купить? – спросил я и посмотрел ему в глаза.

Серёжка с оттенком злобы ответил:

– А твоё какое дело? – развернулся и ушёл.

И с этого момента начались мои мучения.

Не получили же они наследства в один и тот же день. Да и судя по потрёпанной одежде их родителей и старой мебели в их квартирах, деньги были только у них самих. Я ещё удивлялся: хоть бы своим матерям купили бы что-то из хорошей одежды.

Вдруг они стали где-то что-то воровать? Надо же остановить их – всё-таки друзья детства. Вон у нас в школе одного десятиклассника поймали: воровал на вокзале чемоданы из автоматической камеры хранения. Но из чемоданов, думал я, столько денег не вынешь. А может занимаются продажей наркотиков? Но кто у нас в школе продаёт наркотики и сам курит травку, знали почти все. Да их и милиция уже затаскала.

Нет, тут что-то другое. Но что?

К этому времени я уже выбрал будущую профессию: решил стать контрразведчиком, чтобы ловить шпионов. Это так интересно! Я прочитал все книги о контрразведчиках, которые смог достать, но, к сожалению, таких книг оказалось мало. Да и фильмов раз два и обчёлся. В основном книги и фильмы были про разведчиков.

Но как же я смогу ловить шпионов, если никак не пойму, откуда у Витьки и Серёжки столько денег? Ловить шпионов – это же гораздо сложней.

И я решил во что бы то ни стало разгадать тайну своих бывших друзей. К этому времени друзьями я их уже не считал. Они стали в какой-то степени моими противниками.

Каждый день, сидя дома в кресле или шагая по улице, я анализировал поведение Комарова и Бутова, вспоминал наши разговоры, интересовался, чем они занимаются в свободное время. Даже одно время следил за ними так, чтобы они меня не видели. Но всё тщетно. Их тайна оставалась для меня тайной.

Дошло до того, что они стали мне сниться по ночам, чего никогда раньше не было. Однажды приснился сон, что они роют подкоп в банк со стороны сквера. Там много деревьев, да и поздно вечером людей никого нет. Но я выследил их и заставил прекратить этим заниматься.

А то приснился сон, что они готовятся ограбить вагон поезда, в котором везли золото. И уже проникли в вагон. Но увидев охранника, а охранником был я, спрыгнули с поезда.

Было много и других снов о различных преступлениях с их участием.

А последний сон был очень тревожным. Приснилось мне, будто идёт заседание суда над Витькой и Серёжкой. Они, как и положено, находятся за решёткой, а я сижу в зале. И вдруг судья обращается ко мне и громко, назидательно и возмущённо говорит:

– А вы, Иван, куда смотрели, когда ваши близкие друзья совершали тяжкие преступления? Ведь друг – это второе «я», только в ином обличии. Я вас спрашиваю, куда вы смотрели? Отвечайте!

Я встал, хотел что-то сказать, но… проснулся весь в поту.

«Если они попали в какую-то банду, – думал я, – то должны периодически встречаться с участниками этой банды». И я потратил много времени, используя тёмные очки, парик и незнакомую им одежду, чтобы понаблюдать за ними, но ничего подозрительного так и не заметил.

Но связь ведь можно поддерживать и по телефону. Однако сколько я ни следил за Комаровым и Бутовым, никто из них никогда не заходил в телефонные кабинки, которые в то время стояли по всему городу.

После этого я поклялся самому себе, что тайну я всё равно раскрою. Чего бы мне это ни стоило. Если не сегодня, то завтра. Если не через неделю, то через две-три. Иначе, какой же я буду контрразведчик.

Как-то я подумал, что связь можно поддерживать и с помощью писем. И проверил, получают ли Витька и Серёжка письма и если получают, то от кого. Благо ключ от замка нашего почтового ящика подходил и к замкам ящиков всех квартиросъёмщиков. И жили мы в одном доме с одним подъездом. И все ящики висели в одном месте. Каждый день, когда никто не видит, я проверял почтовые ящики своих противников. Так длилось больше месяца. В адрес родителей Серёжки и Витьки приходили редкие письма, а сами они не получили ни одного письма.

«Какая тяжёлая работа у контрразведчиков», – думал я. В книгах и в художественных фильмах всё как-то быстрее получается.

Я постоянно думал, что тайну моих противников можно было бы разгадать, если подслушать их разговоры, когда эти разговоры они ведут наедине. Но как это сделать? Теоретически это можно осуществить: занести в комнату Витьки или Серёжки диктофон, они же наверняка ведут беседы между собой в своих квартирах. Обсуждают свои покупки, планы. Потом забрать диктофон и послушать. Но как занести диктофон незаметно. Да и диктофона-то у меня нет.

И вот в один прекрасный день я стоял на лоджии нашей квартиры и вдруг в голову пришла мысль: хорошо бы послушать, о чём говорят Серёжка и Витька, когда беседуют по телефону. И в этот момент мой взгляд упал на провод, который приютился у края рамы нашей лоджии. «Это же провод от телефона Витьки и Серёжки!» – воскликнул я.

А дальше всё было делом техники. Хорошо, что у нас в квартире был телефон. Я взял старый телефонный аппарат и подсоединил его к этому проводу.

С этого момента каждый день я слушал, о чём Серёжка и Витька говорят между собой.

На шестой день я, наконец-то, раскрыл их тайну.

Витька позвонил Серёжке и предложил:

– Серёж, а может, всё-таки, продадим последнюю монету? Так этот велосипед надоел. Купим мопеды. И не надо ногами крутить…

– Нет! – категорически ответил Серёжка. – Мы же договорились не трогать её до следующего года.

– Эх, вот бы ещё раз найти такой же бумажник, и чтобы там было не пять золотых царских монет, а десять… – помечтал Витька.

– Дурила. Чтобы мы шли и увидели, что на асфальте валяется бумажник. А в нём кроме денег ещё и пять монет – такое бывает только один раз в жизни, – рассуждал Серёжка.

– Да, но какие монеты! Каждая из них – целое состояние! – с восхищением сказал Витька.

– Ладно, всё, закончим этот разговор. Только на следующий год, – отрубил Серёжка и положил трубку.

Я был на седьмом небе от счастья. Во-первых, по-настоящему обрадовался, что никакого преступления мои друзья детства не совершали. Найти на улице – это не преступление. В то время я ещё не знал всех юридических тонкостей подобной ситуации. Во-вторых, я наконец-то раскрыл так долго мучавшую меня тайну.

На следующий день, увидев бывших друзей, я подошёл к ним и предложил:

– Ну что, мужики, давайте я помогу вам продать последнюю золотую монету подороже.

После моих слов Серёжка остолбенел и округлил глаза.

– Болтун! – вскипел он и толкнул Витьку в плечо.

– Я ему ничего не говорил, – испуганно брякнул Витька.

– Кроме нас двоих никто об этом не знал! Ты мне больше не друг! – крикнул Серёжка, плюнул в грудь Витьке, повернулся и, не оглядываясь, ушёл.

Несколько секунд Витька стоял ошалевший, а потом спросил:

– Как ты узнал? Действительно, кроме нас двоих никто… – он запнулся и схватился рукой за голову.

– Это тайна. Не скажу.

Такого потерянного я Витьку никогда больше не видел.

А эта история помогла мне лучше понять, что такое работа в контрразведке.

ВАСИЛИЙ И ФЁДОР

В девятом классе появился новый ученик. Звали его Василий Самойлов. Он был невысок, имел спортивное телосложение. Ученики приглядывались к новичку и отмечали, что он не только хорошо учится, но и имеет характер.

А Самойлову с каждым днём всё больше и больше не нравилось многое в этом классе. Он не понимал, зачем почти всем учителям дали оскорбительные прозвища? Почему всего трое учеников из богатых семей – Кудрин, Зосимов и Бабенко – верховодят в классе и ведут себя всё наглее и наглее?

Но больше всего его бесило, что одного одноклассника фактически травят. Этим учеником был Фёдор Коновалов. Он был худшим по успеваемости в классе, сидел на последней парте один. Учёба давалась ему с большим трудом, но на уроках он никому не мешал. Каких-либо отрицательных поступков в его поведении не наблюдалось.

В отношении Коновалова никто руки не распускал, он мог дать и сдачи. Но всевозможные оскорбления от одноклассников в его адрес сыпались почти каждый день.

И вдруг произошло неожиданное. В начале большой перемены, когда ученики ещё не успели выйти из класса, Самойлов громко сказал:

– Внимание! Хочу всех вас спросить, зачем вы травите Фёдора Коновалова? Вы люди или звери? Запомните, кто продолжит этим заниматься, будет иметь дело со мной.

В помещении воцарилась тишина: такого заявления ещё никто не делал. Кто выходил из класса, остановился и ждал, чем закончится нежданный эпизод в жизни класса.

К Самойлову тут же подошли Кудрин, Зосимов и Бабенко. И Кудрин, не скрывая неприязни, сказал:

– Ты вот что, новенький, не выпендривайся, а то по башке схлопочешь.

– Со своим уставом в чужой монастырь не ходят, – с усмешкой вступил в разговор Зосимов.

– В монастырь не ходят, – согласился Василий. – А у нас не монастырь, а школа…

– Ну, мы тебя предупредили, – угрожающе промолвил Кудрин.

– Думаешь, если родители надели вам на шею золотые цепи, то вам всё позволено? – спросил Самойлов и добавил: – А если ты хочешь подраться, давай сегодня после уроков. Только честно, один на один. Хотя, можете и втроём на одного меня. Только предупреждаю, у меня первый разряд по боксу.

– Первый разряд? – удивился Бабенко. – Тогда я пас, – и отошёл в сторону.

Кудрин и Зосимов переглянулись и молча вышли из класса.

После уроков Фёдор Коновалов подошёл к Самойлову и сказал:

– Спасибо, конечно, но ты, Вась, теперь их остерегайся…

– Ничего, у меня кроме кулаков ещё кое-что есть, – спокойно сказал Самойлов.

– Что? Оружие? – удивился Фёдор.

– Голова, – ответил Василий и постучал пальцем по лбу.

– Тут одной головы мало…

– Ну, это смотря какая голова. Знаешь, давай-ка мы с тобой позанимаемся по тем предметам, в которых ты особенно слабоват. Тебе надо получать хотя бы твёрдые тройки.

– Да я… – от неожиданного поворота разговора Фёдор запнулся. Раньше ему никто такого не предлагал.

– Согласен? – спросил Василий.

– Да, да, конечно.

– Ну вот и по рукам, – улыбнулся Самойлов и протянул руку Коновалову.

Они первый раз пожали друг другу руки.

После обеда Василий пришёл к Коновалову. Тот жил в маленьком старом домике с матерью, которая работала дворником. Отца у него не было. Самойлова во дворе встретила мать Фёдора:

– Да, Федя говорил, что ты должен подойти. Он там в гараже возится, – и показала пальцем на сарай из горбылей. – Ох, спасибо, мил человек, что пришёл. А то у всех друзья-товарищи есть, а к нему никто не ходит. А ведь он у меня хороший. Всё хозяйство на нём держится: и сад, и огород, и всё лето на велосипеде из леса дровишки на зиму заготавливает… По такой цене разве что купишь…

Коновалов услышал разговор, вышел из гаража и предложил:

– Посмотри, какой «Запорожец» оставил мне дед, царство ему небесное.

Самойлов зашёл в гараж и увидел машину такой модели, какую только на картинках и встречал.

– Вот это да, – удивился Василий. – И что ты с ней колдуешь?

– Изучаю. Разбираю по очереди все узлы. Смотрю, как они работают, и снова собираю их. Это знаешь как интересно…

– Так это у тебя хобби?

– Наверно. Вот будет восемнадцать лет, получу права и тебя обязательно покатаю.

Когда зашли в жилище Фёдора, Самойлов отметил про себя, что живут Коноваловы бедно. «Поэтому он единственный ученик в классе, у которого нет сотового телефона», – подумал Василий. И они сели вместе выполнять домашнее задание.

Прошло два дня. Никто уже в классе не позволял себе откровенные выпады в адрес Коновалова. Но мелкие пакостники стали действовать тайком.

На третий день кто-то насыпал в портфель Фёдора растолчённый мел. Но никто не смеялся, как это было раньше, когда что-то подобное предпринималось в отношении вещей Коновалова.

– Делаю подлецам последнее китайское предупреждение. Больше предупреждать не буду, – отрубил Самойлов и посмотрел на застывшие лица одноклассников. Нагло улыбались только Кудрин и Зосимов.

На следующий день последним был урок физкультуры. Когда мальчишки вернулись в раздевалку, все увидели, что шнурки в старых ботинках Фёдора были сплошь завязаны тугими узлами.

Быстрее обычного ученики переоделись и разошлись по домам, а в раздевалке остались Самойлов и Коновалов. Они с большим трудом долго развязывали узлы.

– Кудрин и его дружки сами этого не делают. У них в классе десяток прихлебателей, – пожаловался Фёдор.

– Ты, самое главное, не расстраивайся, – утешал пострадавшего Василий. – Жизнь их накажет. Вот увидишь, накажет.

Наказание не заставило себя долго ждать.

Через неделю опять был урок физкультуры. Вернувшись в раздевалку, Кудрин, Зосимов и Бабенко обнаружили, что у них исчезли дорогущие сотовые телефоны и кроссовки. Раньше в их классе никогда ничего не пропадало, так что это событие произвело эффект разорвавшейся бомбы.

С этого момента Фёдора Коновалова больше никто не беспокоил.

Розыском преступника занимался лучший сыщик городской полиции. Он допросил десятки учеников и учителей, но преступника так и не нашёл, хотя отец Кудрина пообещал ему в случае успеха солидное вознаграждение. Больше того, не оказалось даже подозреваемых.

Самойлов и Коновалов к хищению не имели никакого отношения. На такой поступок они не были способны.

Путём долгих размышлений Василий пришёл к выводу, что в классе у него появился тайный союзник, которому уже надоело хамство Кудрина, Зосимова и Бабенко, и он наказал их.

Скорее всего, версия Самойлова была верна. Через два месяца после происшествия во дворе дома Кудриных проводили очистку бассейна. На дне обнаружили украденные сотовые телефоны и три пары кроссовок, в каждый из которых был предусмотрительно упакован камень.

Указанные обстоятельства говорят о том, что у похитившего не было корыстной цели. И можно сделать вывод, что тайный союзник у Василия Самойлова действительно был.

После окончания девятого класса все ученики, кроме Коновалова, получили фотоальбомы с памятными фотографиями.

Все знали, почему не получил Фёдор: в семье Коноваловых на это не было денег.

Но никто не знал, что пройдут годы, и Фёдор Коновалов станет лучшим автослесарем по иномаркам в городе.

ЧП В ДЕВЯТОМ КЛАССЕ, ЗАСТРЯВШЕЕ В ПАМЯТИ

С тех пор прошло почти двадцать лет, но школьные годы не забываются. Особенно запомнился мне девятый класс – мой последний год в школе.

Нашему классу постоянно не везло с учителями физики. Они менялись так часто, что всех уже и не вспомнишь. В памяти остались только последние.

Когда мы учились в девятом классе, у нас физику вёл Михаил Филиппович. Предмет свой он знал хорошо и объяснял доходчиво. Он же был у нас и классным руководителем.

Он только что окончил педагогический институт, и мы были его первыми учениками.

После линейки, посвящённой Дню знаний, Михаил Филиппович отвёл нас в кабинет физики и сказал:

– Примите мои соболезнования по поводу начала учебного года. Как вы уже поняли, я буду вести у вас физику.

Затем он внимательно обвёл каждого взглядом, словно запоминая, хмыкнул и добавил: – Запомните, изучать физику – это вам не в бирюльки играть.

Свой предмет он считал самым главным в школьной программе. Однажды на уроке, демонстрируя нам принцип реактивного движения с помощью воздушных шариков, Михаил Филиппович заявил:

– Есть только одна наука – физика, а все остальные – коллекционирование марок. Оглянитесь вокруг: кругом – физика.

– Михаил Филиппович, а мы и не спорим, – в ответ на это сказал староста класса, – и польстил учителю: – Вы доходчиво объясняете. И к тому же показываете нам много опытов. Физик до вас нам редко опыты показывал.

Михаил Филиппович усмехнулся и промолвил:

– Учителей физики, которые не показывают ученикам по каждой теме опыты, я называю «физики-сказочники».

Строже учителя трудно было найти. На уроках он всегда держал в руках толстую длинную линейку, которую использовал в воспитательных целях. Если кто-то отвлекался, когда он что-то объяснял или пытался шалить, он подходил к провинившемуся и ударял линейкой по парте так, что сердце ёкало. И после этого опять было слышно, как по классу пролетает муха.

Несмотря на свою строгость, наш классный руководитель любил пошутить. Правда, большинство его шуток мы не понимали. Впрочем, похоже, учителя это мало волновало.

А ещё Михаил Филиппович великолепно играл в футбол. Поговаривали, что в институте он был нападающим в областной команде по футболу. И когда в мы после уроков играли в футбол, он иногда тоже принимал участие.

Набирал желающих из других классов и играл против нас. Причём, брал в свою команду столько пацанов, чтобы у него было ровно в два раза меньше игроков, чем в нашей команде. И, как это ни парадоксально, мы всегда проигрывали. А я был вратарём футбольной команды нашего класса. И считался очень даже неплохим вратарём.

Но Михаил Филиппович был коварным противником. Он будто бы издевался надо мной и нередко очень сильно бил по мячу так, что я не успевал среагировать, и мяч пролетал между моих ног. Я, конечно, злился, а классный руководитель довольно улыбался. Как же он был мне неприятен в такие минуты!

А вообще весь наш класс Михаила Филипповича не любил по одной причине: ему ничего не стоило оскорбить любого из учеников. Однажды он зашёл в класс в плохом настроении, мы встали по стойке смирно. Он сказал:

– Садитесь, болваны.

Все сели, кроме меня. Он посмотрел на меня и спросил:

– А тебе что, Семёнов, нужно особое приглашение?

А я собрался с духом и заявил:

– Я не считаю себя болваном.

Он усмехнулся и промолвил:

– Ладно, не выпендривайся, присаживайся.

Михаил Филиппович ненавидел сотовые телефоны. И придумал такой фокус. Составил на листке бумаги «Соглашение», в котором говорилось, что если кто-то из учеников воспользуется телефоном на уроке, то отдаёт телефон учителю, а тот выбрасывает его в окно. И заставил каждого из нас подписать это соглашение на обратной стороне этого листка.

После этой процедуры никому из нас и в голову не приходило воспользоваться телефоном во время урока.

И вот в середине учебного года в наш 9 «А» пришёл новый ученик Алексей Орлов. Высокий, симпатичный, уверенный в себе, высокомерный. Он считал себя выше других, не убедившись, что они встали в полный рост. Орлов говорил, что после окончания школы будет поступать только в юридический институт и никуда больше. Михаил Филиппович заставил и его подписать «Соглашение» о запрете использования телефона на уроке.

Вскоре, во время объяснения нового материала, Михаил Филиппович заметил, что Орлов что-то там манипулирует с телефоном. Если шнурок развязался, его нужно поставить на место. Учитель подскочил к провинившемуся и строго сказал:

– Телефон сюда, – и протянул руку.

Весь класс застыл в ожидании того момента, как телефон Алексея полетит в окно с третьего этажа. Такого акта возмездия ещё ни разу не было.

Орлов не спеша положил свой телефон в карман и сказал:

– Контракты, подписанные несовершеннолетними, не имеют юридической силы.

Не знаю толком, какие в этой связи разговоры велись в кабинете директора школы, но на следующий день Михаил Филиппович написал заявление об уходе из школы и уволился.

Целый месяц у нас не было уроков физики. Уже думали, что так будет продолжаться до конца года. А что, я вон в тот момент разговаривал по телефону со своим двоюродным братом Серёгой, и он сказал, что у них в школе в городе Одинцово уже второй год нет уроков физики. И ещё сказал, что за последний год в нашей стране уволилось больше ста тысяч учителей. А я и не знал об этом.

Однако через месяц у нас появился новый учитель физики – Семён Петрович. Это был пожилой мужчина, в очках, весь какой-то нескладный, с хриплым голосом, всегда в одном и том же потёртом костюме. Он почти не делал замечаний ученикам, и дисциплина у него на уроках была отвратительная. В отличие от Михаила Филипповича этот учитель не старался заинтересовать нас физическими опытами. Как и своим предметом, который, как нам казалось, надоел уже и самому учителю. Во всяком случае, при разборе новой темы он просто скучным голосом пересказывал материал из учебника, не обращая внимания на то, чем занимается в это время класс. А чаще всего, Семён Петрович вообще ничего не объяснял, а задавал нам самостоятельно изучить какой-нибудь параграф, а после вызывал по одному к доске и устраивал опрос.

Редко кто получал при этом больше тройки. Но большую часть нашего класса такое положение вполне устраивало. А те, кто собирался идти в десятый класс, занимались с репетиторами.

В середине мая, когда установилась жаркая погода, многие из нашего класса во время большой перемены выходили из школы и шли через дорогу в городской сад. Там, на лавочках, мы раздевались по пояс и загорали. В один из таких дней и произошло то самое ЧП. Известное дело, ум часто прячется, глупость всегда рвётся наружу. Семь моих одноклассников надели рубашки, а поверх них майки и пришли в кабинет физики.

Семён Петрович начал урок будто бы ничего не произошло, хотя видел эти майки, надетые на рубашки. Он что-то бубнил, когда в класс вошла завуч Софья Абрамовна. Её все боялись даже больше, чем Михаила Филипповича. Видимо, кто-то доложил ей про этот фокус с майками.

– Что это за уродство?! – крикнула она. – Ковальчук, Берёзкин, Гусев, Крылов, Петров, Замятин!

Перечисленные ученики вскочили и стояли в ожидании приговора.

– Все шестеро в учительскую! – приказала Софья Абрамовна и уже повернулась к выходу.

Седьмой проказник, а им оказался Коровин, сидел на последней парте и, как только завуч вошла в класс, юркнул под парту.

– Софья Абрамовна, – остановил завуча Семён Петрович, – а вон там этот Коровин прячется под партой. У него тоже майка…

– Коровин! – рявкнула завуч. – На выход! – И, показывая пальцем на провинившихся, сказала: – Они забыли, что, вывернувшись наизнанку, демонстрируют свою подкладку.

Как Софья Абрамовна воспитывала этих чудаков, уже не помню.

Но помню, что я уже тогда понял: учиться надо до тех пор, пока есть учителя.

Как давно всё это было. И когда встречаюсь с одноклассниками, часто слышу от них фразу «доброе старое время».

Доброе старое время потому и доброе, что уже бессильно причинить нам зло.

К оглавлению...

Комментарии